Про Иону - Маргарита Хемлин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 ... 135
Перейти на страницу:

Эстерка надулась: и виновата, и не виновата. Но притихла.

Только ночью иногда через сон вздохнет: «Ой, вей змир!»[4]

Берта вспоминала родителей. Рассуждала с Генрихом про них. Рассказывала про аптеку: мятные леденцы, сладкие микстурки, фарфоровые баночки с надписями, касса звенит, когда ручку поворачиваешь. Придумывала игры, тематические. Мальчику нравилось. Дитер Францевич радовался — познавательно.

На танцы Берта не ходила. Газет не читала, художественных книг тоже. Только учебники, хотя они и не давались. Кляйн ей разъясняет сто раз одно, а движения вперед — ноль.

Пристрастилась к вышиванию: салфеточки, наволочки, занавесочки. Музыку по радиоприемнику слушала: песни советских композиторов и классику — целые оперы из Большого театра. Сядут втроем — Генрих на руках у Дитера Францевича, Берта — и слушают. Берте хотелось подпевать в знакомых местах. Но стеснялась, потому что ей абсолютно медведь на ухо наступил.

Эстерка просила:

— Я ж газеты изучаю, тише сделайте.

Как-то утром, за чаем, Эстерка завела разговор:

— Наркома нашего железного, Ежова, перевели на водный транспорт. А теперь сняли и с водного. Враг народа. Я так всегда и считала.

— Что считала, то оставь при себе.

Дитер Францевич подлил себе крепкой заварки.

Тут в окно постучали. Эстерка выронила стакан, оцепенела. Лицо белое-белое. Метнулась к окну и осела. Если б не подоконник — свалилась бы.

— Иди, Берта, подружка за тобой… — только и прошептала.

Взяли Эстерку под руки, подвели к кровати и уложили прямо на покрывало. Она один глаз открыла и говорит мужу:

— У меня свое мнение. Ты его не трогай.

С того утра дом переменился. Эстерка шипит на мужа, злится на сестру. Гоняет Генриха. Правда, начала слушать вечерами музыку по радиоприемнику. Пристроится на тахте, лицом вверх, уставится в потолок и слушает. Для вида, конечно.

Отмечали Новый, 1940 год. Под елкой (нарядить настоял Кляйн) уложили подарки Генриху, и каждый другому тоже кое-что завернул.

Эстер накрасила губы, закрутила волосы, Берта причесалась — уложила косу вокруг головы. Дитер Францевич возится с Генрихом, женщины накрывают на стол. Праздник!

Сели. Поужинали, сказали тосты, какие положено. Посмотрели подарки, расцеловались. Генриха уложили спать.

Когда мыли посуду, Эстер закинула удочку:

— А ведь очень может быть, что не за мной приходили, а просто по делу. Они ж тебе бумажек не показывали…

Берта опустила руки в воду, нагнула голову, на слова не обернулась. Сколько раз сама сомневалась!

— Ну как же…

Эстер похлопала сестру по спине:

— Эх, что вспоминать.

Летом, в августе, Эстер заявила, что ей нужно на пару дней съездить в Саратов — показаться врачу, сотрудница посоветовала хорошего специалиста.

Дитер Францевич насторожился:

— К какому специалисту?

Эстерка, со значением:

— К женскому. Не волнуйся, повод очень даже радостный. Только, может, я там задержусь, чтоб как следует понять положение вещей.

В общем, уехала.

Ждали ее неделю, другую. Нету.

Дитер Францевич не знает, куда себя девать от нервов. Расспрашивать на работе — нельзя, у них же семья, недоверию места быть не может. Ехать в Саратов? А где того специалиста искать? Возможно, Эстер сразу положили в больницу. Почему тогда не дала о себе знать телеграммой? Да за две недели и письмо дошло бы.

На третью неделю в техникумовской библиотеке к Берте подошел один преподаватель и поинтересовался:

— Как Эстер Яковлевна отдыхает? Очень жалела, что пришлось одной ехать в Крым.

Берта отговорилась: хорошо отдыхает, открытки шлет. Прибежала домой — рассказать.

А дома Дитер Францевич сидит на полу, рядом на чистой дорожке — грязная лопата.

Берта тормошит его. А он ни в какую.

Она шепчет:

— Надо за Генрихом в садик бежать, как я вас оставлю? Мальчик переживать будет — всех уже разобрали…

Тогда только Дитер Францевич очнулся:

— Она партбилет откопала. В Москву поехала. Ду-у-ура!

Решили так: установят контрольный срок в месяц, потом станут предпринимать действия.

Дитер Францевич в техникуме провел беседу, что жена срочно уехала по личным делам на неопределенный срок и просит ее уволить по собственному желанию.

— Ей прямо в дом отдыха телеграмма пришла, чтоб ехала, так что задним числом проведите бумаги, — попросил Кляйн.

Провели. А с Бертой условились на вопросы отвечать одинаково. Ну и Генриху внушили так. Он по матери очень скучал, но не сильно.

Берта мучилась, винила себя:

— Конечно, я ее запутала. Кто ж утром арестовывает? Ночью приходят. Правда? А раз так, то Эстерка скоро вернется. Мы тогда панике поддались, ясно. Правда? — умоляла Берта.

— Да-да, — со всем соглашался Кляйн.

Через месяц никто не вернулся. Никаких известий не прислал. Берта спрашивала, что теперь делать. Кляйн отмалчивался. Наконец состоялся разговор:

— Берта, нам надо решить. Я, конечно, могу в Москву поехать. Там у меня старые друзья. Наверное, не все, но кое-кто остался. И при постах. Можно навести справки, провентилировать. Допустим, Эстерку взяли. Значит, я узнаю, где она сидит. Ну, передачу соберу. Свидание — вряд ли. Я знаю. Если ее взяли, и нам надо ждать. Мальчишку, ясно, отберут в детский дом… Итог какой? Итог неутешительный. Выходит, мне в Москву ехать не надо. Дальше. Эстерка просто от меня уехала. Ты ее не знаешь, а я знаю. И такое может быть. Я понимаю, что она со мной не от любви, а по обстоятельствам. Не осуждаю: надоело — значит, надоело. Опять по логике получается — искать ее не следует.

Берта кивала.

— Теперь дальше. Если Эстерку взяли, то и нам тут засиживаться вредно. Если не взяли, тоже тут нам нехорошо: станут расспрашивать, теребить: где, что, куда. По-всякому — надо место жительства менять. Твое слово, Берта, решающее. Я без Генриха никуда не сдвинусь. Если ты его мне отдашь — все равно без тебя я не потяну. Он слабенький, без ухода ему никак. Либо втроем — либо не знаю. Все будущее в твоих руках.

Ну, в ее, так в ее. Только спросила: если Эстерка их захочет найти, есть такой способ? Конечно. Человека всегда найти можно, даже если он адрес не оставляет.

Дом продали удачно, соседям наговорили, что с Эстеркой воссоединяются на другой территории.

Поехали. На Донбасс — в Артемовск. На Донбасс — опять же потому, что там пришлых людей — море.

1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 ... 135
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?