Кроссовки. Культурная биография спортивной обуви - Екатерина Кулиничева

По этой причине спортивная обувь часто привлекала особое внимание правоохранительных органов. Например, советские, а затем российские криминалисты на рубеже 1980-1990-х годов составили натурную коллекцию подошв лицензионных кроссовок фирмы adidas, производимых в стране, и справочные таблицы с данными о количестве и величине отдельных элементов их рисунка (Герасимов, Капитонов, Носов 1992). Сопоставляя их с отпечатками на месте преступления, можно было узнать тип подошвы и размер обуви. В методичке МВД 1992 года констатируется: «Практика показывает, что среди обнаруживаемых следов особенно часто встречаются отпечатки спортивной обуви типа кроссовок, значительную часть от общего числа разновидностей которых составляют различные модели, выпускаемые по лицензии фирмы „Адидас“ предприятием „ЭКСИ-Спорт“ (г. Москва)» (Там же: 3)[123].

Так формируется еще один стереотип мышления, который связывает спортивную обувь в повседневном костюме с трансгрессией статуса. Перечисляя элементы стиля афроамериканской молодежи, в частности широкие низко посаженные джинсы или спортивные штаны, Эйлин Рибейро отмечает, что «такие вещи, сами по себе довольно невинные, накладывают на носящего их определенное клеймо» (Рибейро 2012: 221).

К этой категории предметов часто относят и кроссовки. Американский писатель Майкл Дензел Смит, описывая свое появление в баскетбольных кроссовках на дебатах в одном из центров изучения «черной» культуры в Гарлеме[124], подчеркивает: «Я, можно считать, в некотором роде бросил их людям в лицо. Потому что я знаю, что люди ассоциируют кроссовки с отсутствием интеллекта, отсутствием социальных обязательств, с чернокожей молодежью, со сбившейся с пути чернокожей молодежью» (Kurutz 2016).

Можно констатировать, что подобные стереотипные ассоциации сохраняются за вещами, даже когда мода маргиналов становится достоянием широких слоев населения, никак не связанных с породившими ее сообществами. Название посвященной Смиту статьи в The New York Times — «Интеллектуал в „эйр джорданах“» (The Intellectual in Air Jordans) — подтверждает высказанную писателем мысль: образ интеллектуала, отсылающий к миру высокой культуры, и спортивная обувь, которая носит имя звезды баскетбола и ассоциируется с субкультурами, — это нечто непривычное, практически оксюморон. Статья также цитирует одного из преподавателей Смита, утверждающего, что молодой писатель «внес мироощущение и стиль хип-хопа в образ публичного интеллектуала», хотя «обычно, чтобы попасть на ТВ, ты вынужден надевать костюм и повязывать галстук» (Ibid.).

В американской культуре криминальная репутация кроссовок и других элементов спортивного гардероба закрепилась в 1980-е годы, когда яркая и массивная спортивная обувь, спортивные куртки, кепки и другие элементы униформы в повседневном гардеробе стали ассоциироваться со стилем наркодилеров и криминальных группировок. Проинтервьюированный журналом Sports Illustrated заключенный одной из тюрем вспоминает собственный опыт пребывания в уличной банде во второй половине 1980-х годов: «Я могу проехать по улице и указать члена банды просто по тому, как он или она одеты. Мы видим парня в хорошо скроенных брюках, симпатичном свитере и лоферах. Вы не сможете убедить меня, что он — член банды. Но когда вы покажете мне парня, одетого, скажем, в джинсы Levi’s, ковбойскую куртку или кепку Raider, или соответствующую обувь, вот он будет членом банды. Вы можете сказать это просто по дресс-коду» (Rebelo 1990). В то же время собеседник издания отмечает, что «обувь, куртки и головные уборы — это просто символы; у всех есть символы», однако не одежда или обувь приводит молодых людей из группы риска в банды, а ощущение собственной неустроенности и ненужности в других местах (Ibid.).

На рубеже 1980-1990-х годов ситуацию усугубили случаи ограблений и убийств, причиной которых стали статусные предметы спортивной униформы: кроссовки, куртки и кепки профессиональных и студенческих команд. Они спровоцировали широкую дискуссию в прессе, а The New York Times назвала «воров, которые убивают ради крутой одежды», «растущим городским страхом», а сами происшествия — «извращенным показателем самых горячих локальных модных трендов» (Schmidt 1990).

Негативные значения распространились и на другие практики, связанные с афроамериканским или испаноамериканским сообществами американских городов, в частности, хип-хоп-культуру и ее составляющие: рэп, брейк-данс, граффити. Джанис Брэйс-Гован и Хелен Бур-Вудман говорят о концептуализации чернокожего мужчины в кроссовках как угрозы «американской благопристойности» и приходят к выводу, что «связь между кроссовками и культурой рэперов вовлекает кроссовки в социоисторический дискурс, который рассматривает афроамериканского мужчину как преступника, ассоциирует его с насилием и агрессией. Его преступления происходят на улицах, где стереотипно он воспринимается как опасный член банды, хулиган, который угрожает чувствительности среднего класса, конкретно, белого среднего класса» (Brace-Govan, Burgh-Woodman 2008: 99).

Специфическими символами статуса в сообществах, сложившихся вокруг рэпа и брейк-данса, чаще всего были баскетбольные кроссовки из кожи и замши, такие как adidas Superstar или Puma Clyde (модели попали на рынок в конце 1960-х и начале 1970-х годов соответственно). В известной степени это объяснялось тем, что исполнители брейк-данса находили их удобными и подходящими для своих потребностей (хотя разные люди, как показывает практика, предпочитали разную обувь).

Но объяснение этого факта можно также найти в социальной истории баскетбола.

Уже в 1960-х годах, как отмечает Томас Тёрнер, для темнокожих детей и подростков знаменитые темнокожие игроки были одновременно ролевыми моделями и «иконами „черной“ гордости» (Turner 2015). В 1970-х годах, задолго до Майкла Джордана, такие темнокожие звезды, как Карим Абдул-Джаббар и Уолтер Фрейзер, получили контракты с производителями спортивной обуви и выпускали именные кроссовки. Кроме того, с 1970-х в американском профессиональном баскетболе в целом существенно увеличилось количество темнокожих спортсменов: по данным, которые приводит в своей книге Элизабет Семмельхак, к 1980 году афроамериканцами являлись 75% профессиональных игроков в НБА. Для небогатой молодежи из неблагополучных районов баскетбол оказывался воплощением американской мечты о быстрых социальных лифтах. А в общественном воображении постепенно закреплялся образ баскетбола как «воплощения „черной“ идентичности (blackness) в современной популярной культуре» (выражение Тодда Бойда, цит. по: Miner 2009).