Звезды светят вниз - Сидни Шелдон

* * *

Они уселись в пустом классе.

– Итак, с самого начала. Что вы знаете о классической музыке, мисс Камерон?

– Очень мало.

– Ясно. Что ж, к пониманию музыки существует два подхода, – начал свою лекцию Майер, – интеллектуальный и эмоциональный. Кто-то из великих сказал однажды, что музыка открывает человеку глаза на его собственную душу. И гениальные композиторы подтверждают это.

Лара слушала.

– Вам хотя бы чьи-нибудь имена известны?

– Еще меньше.

Профессор нахмурился.

– Простите, я не совсем понимаю, чем в таком случае вызван ваш интерес к...

– Мне нужно знать достаточно для того, чтобы поддержать беседу с профессиональным музыкантом... Скажем, с пианистом.

– Хорошо. – Майер на секунду задумался. – Тогда поступим по-другому. Я дам вам несколько лазерных дисков. – Он протянул руку, взял со стеллажа пять или шесть плоских коробочек из прозрачного пластика. – Начнем с этих. Прослушайте, и внимательно, allegro к Двадцать первому концерту Моцарта, adagio к Первому концерту Брамса и moderato Второго концерта Рахманинова. Под конец, если не надоест, Первый фортепианный концерт Шопена.

– Согласна.

– Через два-три дня мы...

– Я приду завтра.

* * *

Она положила на стол несколько дисков с записями выступлений Филиппа Адлера.

– О! – просиял Майер. – Маэстро Адлер – лучший из лучших! Вы тоже обратили на него внимание?

– Да.

– Филипп Адлер виртуозно исполняет сонаты.

– Сонаты?

Профессор вздохнул.

– Это слово ни о чем вам не говорит?

– К сожалению.

– Соната – это музыкальное произведение, состоящее из трех или четырех частей различного темпа и характера. Когда такое произведение звучит на одном инструменте – фортепиано или скрипке, – то его называют сонатой. Сонатой для оркестра является симфония.

– Поняла. – Это уже можно обыграть в разговоре.

– Рояль – это в чистом виде фортепиано. При переводе с итальянского мы получаем «громко-тихо»...

Несколько дней ушло на то, чтобы разобраться с записями Филиппа Адлера: Лист, Бетховен, Барток, Шопен, Моцарт. Лара впитывала в себя пояснения.

– По-моему, Адлер неравнодушен к Листу. Расскажите о нем.

– Ференц Лист проявил свою исключительную одаренность еще ребенком. Взрослые восхищались талантом мальчика. Аристократы видели в нем кого-то вроде домашнего любимца. Под конец жизни Лист жаловался, что его считают то ли ловким жонглером, то ли дрессированной собачкой...

– А Бетховен?

– О, это была трагическая личность. Бетховен ощущал себя глубоко несчастным человеком. Находясь на вершине славы, он решил, что все созданные им шедевры ничего не стоят, и начал писать мрачные, проникнутые чувством беды симфонии – «Героическую», «Пасторальную»...

– Шопен?

– Шопена критиковали за то, что он сочиняет музыку только для фортепиано, упрекали в ограниченности...

Через день:

– Лист играл Шопена куда с большим блеском, нежели сам Шопен...

Еще через день:

– Между французской и американской школами всегда существовала большая разница. Французы ценят в музыке чистоту и элегантность, в основе их техники традиционно лежит jeu perle – жемчужная гладкость звучания, которая достигается лишь благодаря твердой кисти...

На каждом занятии они прослушивали какой-нибудь диск Филиппа Адлера, а затем обсуждали. Через две недели Майер сказал:

– Должен признаться, мисс Камерон, вы меня удивили. Не хотите рискнуть, сесть за инструмент?

Лара рассмеялась:

– Рано! Слишком рано. – Она протянула профессору чек. – Благодарю вас!

Теперь оставалось лишь дожидаться возвращения Адлера.

День начинался удачно. Ранним утром позвонил Терри Хилл.

– Лара?

– Да?

– Только что пришла весть из комиссии по азартным играм: тебе выдали лицензию!

– Отлично, Терри.

– Детали сообщу при встрече, пока же ясно одно: перед нами зеленый свет. По-моему, они от тебя без ума.

– Засучиваю рукава. Спасибо, Терри!

Она сообщила новость Говарду Келлеру.

– Так, теперь мы можем подключить наличные, – заметил тот. – Это снимет множество проблем.

Лара взглянула на календарь:

– Вылетаем туда во вторник. Пора приниматься за работу.

Негромко запищал интерком.

– Мистер Адлер, вторая линия. Сказать ему, что вы...

– Я сама. – Лара сняла трубку. – Филипп?

– Поздравьте меня с возвращением, мисс Камерон.

– Поздравляю. – Боже, как же я скучала!

– Наверное, я чересчур поспешен, но не согласились бы вы поужинать сегодня со мной?

К ужину Лару ждал Пол Мартин.

– С удовольствием. У меня свободный вечер.

– Куда пойдем?

– Не имеет значения.

– Кафе «Гордый баск»?

– Годится.

– У входа в восемь?

– Да.

– До встречи!

Опуская трубку, Лара не могла сдержать улыбки.

– Филипп? – переспросил Келлер.

– Угу. Я собираюсь замуж, Говард.

Он чуть было не поперхнулся.

– Шутишь?

– Нисколько.

Негромко произнесенное слово оглушило Келлера. Господи, я же теряю ее! И через мгновение новая мысль: Но кого я хотел обмануть? Только себя.

– Лара, ты же его не знаешь.

Ха! Всю свою жизнь!

– Ты совершаешь ошибку.

– Никаких ошибок. – Зазвонил ее личный телефон, тот, что был установлен специально для Пола Мартина. – Привет, Пол.

– Слушай, Лара, в котором часу мы ужинаем? В восемь?

На нее навалилось чувство вины.

– Ох, Пол, боюсь, придется внести коррективы. Я уже собиралась тебе звонить...

– Что-то не так?

– Не волнуйся, все в порядке. Тут прилетел из Рима человек, – это по крайней мере было правдой, – с которым я должна встретиться...

– Значит, мне не повезло. Хорошо, в другой раз, девочка.

– Будь уверен.