Утраченное Просвещение. Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана - Стивен Фредерик Старр

Менее единогласны они в том, сам ли Харун способствовал культурному апогею, с которым навсегда связано его имя, или он просто позволил ему произойти под руководством других людей. С одной стороны, этот вопрос мог встать под влиянием историков, которые пересматривают устоявшиеся мнения. С другой – это ключевой момент, поскольку он проливает свет на деятельность Бармакидов.

Одно несомненно: никто из предыдущих халифов (ни четырнадцать Омейядов, ни четыре аббасидских правителя) не извлек столько пользы из фундаментального образования, как Харун. Его отец доверил воспитание своего сына образованному и дальновидному сыну Халида ибн Бармака Яхье[396]. Программа обучения включала чтение античных и современных текстов, а также практические занятия. Помимо классического образования Яхья мог опираться на свой опыт службы в качестве визиря у предыдущего халифа.

Если Харун к чему-то относился серьезно, так это к джихаду – распространению ислама посредством оружия[397]. Он вкладывал огромные суммы денег в свое войско и лично возглавлял каждый военный поход. С того времени, как он стал халифом, его идея правления заключалась в завоевании Константинополя. Даже несмотря на то, что осада города закончилась неудачей, борьба против Византии продолжала занимать его. Поэтому вскоре он обосновался в городе Ракка в Северной Сирии и не занимался нуждами Багдада более 10 лет. Он не только перестал заниматься управлением, но и вкладывал в военную сферу так много ресурсов, что по всей империи, от Северной Африки до Центральной Азии, поднялись волнения. Таким образом, упадок Аббасидов начался уже во время золотого века халифата[398].

Бармакиды не только помогли привести Харуна к власти (посодействовав отстранению его брата), но и впоследствии, из-за длительных отъездов халифа из Багдада, город оставался в руках его наместников (в частности, в руках тех же Бармакидов). При трех халифах они были визирями и советниками и продолжали эту работу при Харуне. Таким образом, выходцы из Центральной Азии были фактически правителями халифата.

Связь с властями сделала Бармакидов невероятно богатыми, что в конечном итоге оказалось гибельным для них. Но в тот момент они жили и тратили средства с завидной легкостью. Считается, что Яхья отделал комнату в собственном доме золотой плиткой, в то время как его сын Джафар, запомнившийся дружбой с Харуном, потратил 20 миллионов золотых монет на свой дворец. Расточительность их развлечений нашла отражение в выражении «пир Бармакидов» из «Тысячи и одной ночи». Но род не прервал своих связей с Центральной Азией. Когда этот регион снова начал выказывать беспокойство, сам Яхья вернулся туда в качестве правителя всей Центральной Азии (в том числе и «родового гнезда» в Балхе). Он, понимая тяготы жизни местного населения, оставил все поступления от налогов внутри региона – акт неповиновения Багдаду, который привел к тому, что Яхью заменили человеком, вернувшим территорию в старый порочный круг эксплуатации и бунтов[399]. Что более важно, ученые Центральной Азии были частыми гостями у Бармакидов и на многих вечерах, организованных членами этой знаменитой семьи.

Неформальное разделение обязанностей между Харуном ар-Рашидом и Бармакидами возникло в сфере культуры. В то время как халиф благоволил поэтам и музыкантам, почти все из которых были арабами, Бармакиды сконцентрировали свое внимание на естественных и гуманитарных науках, где блистали ученые иранского и тюркского происхождения – в основном жители Центральной Азии. Яхья, его сыновья Джафар и Фадль (самый серьезный из всех) стали в Багдаде последователями нового мышления в философии, математике, астрономии и медицине[400]. Многие, а в некоторых случаях и большинство ведущих светил в этих областях происходили не из тех земель, которые сейчас занимает Иран, а из Центральной Азии.

Самым выдающимся вкладом Бармакидов в мировую цивилизацию было то, что они способствовали переводам с древнегреческого языка. Халиф аль-Мансур оплатил несколько переводов, но его интересы едва ли выходили за рамки астрологии[401]. Харун ар-Рашид мог бы продолжить начатое, если бы этим не занялись Бармакиды. В течение нескольких веков этот род выступал в качестве культурных посредников между Индией и Центральной Азией. Наряду с другими центрами в Согдиане и Хорасане сообщество верующих в Навбахаре было центром, в котором переводили и редактировали буддийские тексты из Индии и передавали их на восток – в Китай. Теперь же Бармакиды продолжили традицию, но уже как мусульмане, являясь связующим звеном между восточным учением и Багдадом. Именно Яхья ибн Бармак руководил переводом индийских работ по медицине и впоследствии выступал покровителем медицинских наук в Багдаде.

Опыт Бармакидов со временем сделал их убежденными космополитами. Как у центральноазиатских буддистов, у них не было сомнений, что достижения других культур, особенно индийской, могут намного опережать их собственные и что местные жители только выиграют от более широкого взгляда на мир. Конечно же, они знали о переводах с санскрита, вавилонского и греческого, которые выполнялись в Мерве, и о том, как они могут обогатить жизнь их современников[402]. Находясь в Багдаде, они узнали, что сасанидская Персия в течение многих веков использовала тот же подход к достижениям других народов. Они узнали, что в III веке Сасаниды учредили в Гундешапуре центр по переводу и изучению древних текстов, в основном с греческого и древне-сирийского языков. Наконец, они узнали, что Сасаниды покровительствовали переводчикам, несмотря на то, что те были христианами, которых изгнали из византийских земель и которые нашли пристанище среди персов[403].

Поскольку задачей этих переводчиков было переложение классических греческих и древнесирийских текстов на пахлеви, язык персидского двора, они представляли модель космополитизма, которой придерживались Бармакиды. Также внимание в Гундешапуре было приковано к медицине, которой Бармакиды особенно интересовались. В срочном порядке первые несторианские переводчики начали прибывать в Багдад, чтобы работать под покровительством влиятельного рода.

Бармакиды также оплачивали переводы с санскрита. Кевин ван Бладель после подробного исследования деятельности Бармакидов пришел к заключению, что почти все переводы с санскрита в эпоху Просвещения были выполнены по инициативе этой семьи бывших буддистов из Балха, в особенности Яхьи[404]. Список переведенных работ включал несколько справочников по астрономии, медицинские тексты, которые могли быть использованы в лечебнице Бармакидов. Благодаря этому центральноазиатскому каналу крупные работы индийской мысли вошли в исламский мир одновременно с греческой классикой.