Пангея приветствует тебя - Оливия Штерн

Тана поспешно вытерла слезы и улыбнулась, хотя внутри все сжалось болезненно. Беспокойство Мер-даланна передалось и ей.

— Я хотела тебя спросить, любовь моя.

— О чем?

— Почему бы тебе не отдать Эви твоему гостю? Как залог лояльности?

Мер-даланн усмехнулся.

— Это Эви тебя упросила?

— Нет, нет. Я вижу, как она смотрит на этого… визара. И вижу, как он смотрит на нее. Он не будет ее обижать, Мер-даланн. Он будет любить ее, и она будет счастлива.

Лицо Мер-даланна потемнело.

— Эви отправляется в императорский гарем, моя роза. Более того, я обещал своему брату, что отдам ему Эви невинной, еще не знавшей мужчины. И договор этот был заключен еще очень давно, когда визара здесь и в помине не было. Я ничего не могу изменить. Обещания, которые даются Императору, нельзя нарушать, ты понимаешь?

— Да, — выдохнула Тана.

Ей стало горько.

Эви, Лоран, Мер-даланн… Да и сама она. Пожалуй, Мер-даланн еще более несвободен, чем сама она. Разве что только… Если что-то приключится с Императором?

— Обними меня, — прошептала она, — я хочу быть рядом с тобой. Всегда.

— Всегда — это слишком страшно, моя роза. Не говори так. А что касается Эви… Понимаешь ли, моя роза, Эви была моим первым ребенком. И я сделал все, чтобы Эви стала тем человеком, кому я мог бы доверять безоговорочно. То, что она отправляется во дворец Императора… Так надо, поверь. И это не навсегда. Когда-нибудь… Если у Лорана хватит сил и терпения… он сможет ее вернуть. Но не сейчас.

— Что ты задумал? — спросила Тана напрямую.

— Тебе не нужно знать, роза моего сердца. Я берегу тебя, моя люовь.

У Таны была догадка о том, в каком направлении движутся мысли ее мужчины, но она решила благоразумно промолчать.

— Я хочу посетить на днях Храм Полуночных Духов, самый старый в Хеттре, — прошептал Мер-даланн, зарываясь носом в ее волосы, — не желаешь ли посетить его вместе со мной?

…Уложив Дею на ложе из шкур, Рион первым делом запрограммировал изготовление новой порции антибиотика, поставил наногенератор на камень, а сам уселся, прислонился спиной к скользкому сталагмиту и, подтянув к животу колени, стал ждать. Некоторое время он все еще пытался убедить себя в том, что ему все равно — умрет Дея или нет, и по большому счету все равно, что будет с этим шелтом потом, но мысли упорно и своенравно меняли направление: Рион то и дело начинал думать о том, как еще можно помочь девушке.

«Вот оно», — он в бессильной ярости сжимал кулаки и отстраненно смотрел на побелевшие от напряжения костяшки, — «стоит пустить кого-то в свою жизнь, как тут же просачивается и чувство ответственности. И теперь будешь ты носиться с этой девкой, потому что все равно не дашь ей просто так сдохнуть от какой-то неведомой заразы…»

Риону было горько, досадно и чуточку стыдно — новый, доселе неиспытанный коктейль чувств. Он сердился на Дею, которая попалась норнику, а в основном, конечно, на то, что все идет не так, как ему хотелось.

Пискнул наногенератор, оповещая о готовности следующей порции, Рион дотянулся до аппарата. Еще одна приторно-розовенькая ампула, и неизвестно, поможет ли ее содержимое. Он подсунул ладонь под неестественно горячий затылок девушки, приподнял ее голову. Без помощи Нима влить ей лекарство оказалось куда сложнее, но Рион все же аккуратно разомкнул ей челюсти, сам надкусил желатиновую капсулу и до капли выдавил Дее в рот содержимое. Потом, уложив девушку, пощупал пульс на шее — он был быстрый и слабенький, но все еще был, это внушало некоторую надежду. Риону даже показалось, что жар начал спадать, но у него не было в распоряжении ни одного термометра, и определить, что там на самом деле происходит, оказалось невозможным. Рион снова взял наногенератор, уселся в свой угол и начал крутить прибор в руках. Самым правильным, конечно же, казалось запрограммировать его на изготовление следующей порции антибиотика, но Риона не отпускала мысль, что все это не слишком эффективно. Он понятия не имел, что там было, на грязных лапах норника. Но, судя по тому, что сам он полностью выздоровел, подсистема регенерации справилась.

Пролистывая меню на тускло светящейся панели, Рион примерно понимал, что именно ищет, а когда нашел — обрадовался. И, пожалуй, впервые ощутил нечто схожее с благодарностью в адрес Таны Альен — за то, что не поскупилась на драгоценные крохи знаний о том, как писать комплексные программы для наногенераторов.

Рион нашел модуль идентификации состояния крови, нашел все библиотеки распознавания образцов крови здорового человека. Единственным нерешенным вопросом казалось — а можно ли отнести шелтеров к стандартному виду? А если у них какие-нибудь сильные мутации? Может оказаться так, что все клетки тела Деи будут отнесены к «неправильным». Он тихо выругался, принялся искать другой путь решения задачи, продолжая листать списки элементарных модулей. Высветился модуль определения малигнизирующих компонент, к нему шло огромное описание и такая же тяжеловесная библиотека. Но, пробежав глазами по ключевым фразам, Рион вдруг понял, что это — именно то, что ему надо. Объединив дизъюнкцией модули определения «правильного» состава крови и выявления тех самых «неправильных» элементов, подключив все необходимые библиотеки, он включил наногенератор в режим изготовления автономных наночастиц, которые должны были поддержать локальную имунную систему и произвести очистку крови от всего того, что могли на себе нести хитиновые лапы. В конце концов, любой, даже самый сильный яд — это всего лишь соединение химических элементов, а следовательно, на этом уровне их всегда можно обнаружить.

Четыре часа. Четыре часа ожидания и неизвестности.

Рион покосился на Дею. Казалось, что ей стало немного лучше — по крайней мере, дышала она спокойнее и глубже. На какой-то миг он усомнился — может быть, стоило продолжить генерацию антибиотика? — но потом, потерев виски, решил: он дождется нового средства. Все же слухи о яде норников походили на правду.

Он подошел к Дее, присел на корточки и, приподняв ее голову, попробовал напоить. Вода проливалась из неуклюжей глиняной плошки, стекала прозрачными каплями по острым ключицам и впитывалась в бараний мех. Дея кашляла, давилась, но все же сделала несколько глотков. И неожиданно открыла глаза, уставившись на Риона вполне осмысленным взглядом.

— Ты… — слабый шепот едва касался слуха.

— Да, я, — он не придумал ничего лучше, чем просто подтвердить свое присутствие, — ты скоро поправишься. Я делаю для этого все возможное.

Вот такие вот сухие формулировки, но других он не знал.

Дея вздохнула, слипшиеся ресницы вновь взлетели крыльями бабочки, и теперь во взгляде ореховых глаз Рион увидел искреннее, неподдельное тепло.

— Я… знала…

— Молчи, не нужно ничего говорить, — мягко сказал он и осторожно уложил девушку обратно на шкуры, — ты обязательно поправишься, и тогда мы еще поговорим.