Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра  - Николай Лузан

— Спасибо за столь высокую оценку нашего труда, Юрий Владимирович!

— Она вполне заслуженная. В прошлом году военная контрразведка и вы лично, Иван Лаврентьевич, внесли весомый вклад в результаты нашей общей работы по обеспечению безопасности армии и страны.

— В текущем году они будут не менее весомыми! — обронил Устинов.

— В этом у меня нет ни малейших сомнений. Но… — Андропов тщательно подбирал слова. — Видите ли, Иван Лаврентьевич, в любой, и в нашей, отличающейся особой спецификой управленческой деятельности, существенное значение имеют межличностные отношения между руководителями. В одних случаях они способствуют повышению эффективности труда. В других, к сожалению, случается и такое, недопонимание между ними приводит к тому, что страдает дело, а в коллективах формируется нездоровая атмосфера.

«Нездоровая атмосфера? В управлении?! По состоянию воинской дисциплины и соблюдению социалистической законности к военной контрразведке серьезных нареканий нет. Да, есть отдельные недостатки. Но кто не без греха. А тут, нездоровая атмосфера?» — обида захлестнула Устинов.

Это отразилось на его лице и в глазах. Что не осталось без внимания Андропова. Прокашлявшись, он как-то в сторону сказал:

— Иван Лаврентьевич, я имею в виду ваши отношения с Георгием Карповичем. В последнее время они далеки от нормальных?

— Извините, Юрий Владимирович, но, как мне кажется, я не даю для этого повода. Все указания генерала Цинева исполняю и строго соблюдаю субординацию.

— Видите ли, Иван Лаврентьевич, — Андропов тщательно подыскивал слова. — Ваши отношения с министром обороны Андреем Антоновичем Гречко ставят Георгия Карповича в двусмысленное положение.

— Юрий Владимирович, они носят сугубо рабочий характер! Я не претендую на большее!

— Иван Лаврентьевич, ваша порядочность не вызывает сомнений. Но согласитесь, что не нормально, когда на совещании высшего командного состава Вооруженных Сил, где вы присутствовали, Георгию Карповичу, курирующему военную контрразведку, не нашлось места. К сожалению, это не единичный случай, — заметил Андропов и сделал многозначительную паузу.

Устинов молчал и не искал оправданий, это не имело смысла. Цинев, судя по всему, был настроен положить конец затянувшемуся конфликту. В сложившейся ситуации Андропов вряд ли готов был идти на его обострение. И тому была веская причина, за спиной Цинева стояла могущественная тень самого Брежнева. Их связывали давние личные, дружеские отношения. Своими корнями они уходили в далекое прошлое, когда оба работали в Днепропетровском обкоме партии. Для Устинова не составляло тайны и то, что Цинев, а не Андропов, был вхож в семью Брежневых. Поэтому, не желая обострять и без того непростые отношения Председателя с заместителем, Устинов готов был принять любое его решение и заявил:

— Юрий Владимирович, если надо, то я напишу рапорт!

Напряжение, которое, казалось, витало в воздухе, исчезло. Андропов встрепенулся, согрел Устинова взглядом и сказал:

— Спасибо за понимание, Иван Лаврентьевич. Но вопрос так не стоит. С вашим богатым профессиональным опытом и отношением к делу вы будете востребованы на другом важном участке.

— Я приму любое ваше решение, Юрий Владимирович.

— Еще раз спасибо. Как вы посмотрите на то, чтобы возглавить наш самый боевой участок — управление особых отделов по Группе советских войск в Германии?

Устинов с облегчением выдохнул. Он оставался в строю и заявил:

— Я готов, Юрий Владимирович! Но как быть с генералом Лялиным? Я выдвигал его на эту должность, а теперь, извините, получается, задвигаю.

— Ценю вашу щепетильность, Иван Лаврентьевич. Вопрос с Серафимом Николаевичем находится в стадии проработки и будет решен без ущерба для его служебной деятельности, — сообщил Андропов.

— Ясно. Как скоро произойдет назначение? — уточнил Устинов.

— В ближайшие месяцы. Так что, Иван Лаврентьевич, готовьтесь к работе на новом — старом месте. Кстати, сколько вы прослужили в Германии?

— Если считать с войной, то в общей сложности больше 12 лет.

— Вы сказали с войной, — повторил Андропов, и в его голосе зазвучали жесткие нотки. — Сегодня в ГДР проходит самый острый фронт — фронт холодной войны! Под постоянным прицелом находится наша Группа войск!

— Это было всегда. В свое время маршал Малиновский сказал: ГСВГ — это острие нашего копья, направленное на агрессивный блок НАТО.

— Очень точное и очень образное сравнение! — согласился Андропов и подчеркнул: — Противник предпринимает все, чтобы затупить его! В условиях разрядки, провозглашенной нашей партией и Леонидом Ильичом, спецслужбы Запада смещают центр тяжести борьбы в область идеологической диверсии. Поэтому одной из главных ваших задач и задач управления должна быть защита идейно-духовного стержня наших военнослужащих. Вместе с политорганами мы не должны допустить его эрозии!

— Юрий Владимирович, я сделаю все, что в моих силах, чтобы оправдать ваше доверие! — заверил Устинов.

— В этом у меня нет и тени сомнений! Я очень надеюсь на вас, Иван Лаврентьевич, — подчеркнул Андропов, поднялся из кресла, прошел к столу, взял инкрустированный серебром пенал, в нем хранилась ручка с золотым пером, и как-то по-человечески сказал: — Это мой скромный подарок в память о нашей совместной работе.

За долгие годы службы Устинов удостаивался самых разных наград. Эта служила знаком особого расположения к нему Андропова. Оно проявлялось во взгляде и в словах.

— Иван Лаврентьевич, не жалейте о том, что произошло, — тепло, без казенщины, говорил Андропов. — У каждого своя дорога. И не столь важно, где ее закончить, на площади Дзержинского или в Кремле. Гораздо важнее, как по ней пройти. Только дела и поступки имеют значение. Вы, Иван Лаврентьевич, с достоинством идете по жизни.

Устинов ловил каждое слово Андропова. Они шли искренне, от сердца. Его душа оттаивала, из нее уходили горечь и обида. Он был растроган до глубины и не мог сдержать своих чувств.

— Спасибо, Юрий Владимирович! Спасибо за все. Я жил и служил по правде. Я старался делать свое дело на совесть. Я не держу обиды! Вы правы, у каждого своя дорога! Я ее пройду по совести и по чести!

— Вот и договорились, Иван Лаврентьевич. Впредь можете рассчитывать на мою поддержку, — закончил разговор Андропов и на прощание крепко пожал руку.

Покидая кабинет Председателя, Устинов испытывал сложные и противоречивые чувства. Возвратившись к себе, он долго не мог успокоиться. Давно закончился рабочий день. В приемной стихли телефонные звонки. Но что-то продолжало удерживать его в кабинете. В нем в течение трех лет им принимались решения, определявшие характер службы больших коллективов и результаты десятков важных контрразведывательных и разведывательных операций. В этих стенах проходила большая часть его жизни — интересной жизни. Теперь все это остается в прошлом. Завтра кабинет займет другой, и уже он будет направлять деятельность военной контрразведки.