Хочу женщину в Ницце - Владимир Абрамов

– Я говорил? Ты что-то перепутала. Это злые слухи, распространявшиеся по Европе, свидетельствовали, что она была в положении. В конце концов, а почему бы и нет? Документально это не установлено, в отчетах Голицына и в письме «побродяжки» к императрице намека на беременность не содержится. На картине художника Флавицкого, наоборот, перед смертью она очень даже стройна, четко очерчены талия и грудь. Однако если посмотреть на картину через призму романа писателя Данилевского, где Тараканова незадолго до смерти родила, священник сначала совершил обряд крещения, а уже потом состоялась исповедь с причастием. Получается, когда она умирала, живота уже не было, и округлую грудь кормящей матери в этом случае можно объяснить.

– А что представляет собой обряд крещения у русских?

– Ну, как, омовение водой и запись в церковной книге. По роману священник спросил, какое имя дать ребенку. Решено было записать Александр, сын Алексея, а фамилию ему дали Чесменский. Писатель, судя по всему, не ведал, что на такую фамилию разрешение нужно было получить у самой государыни. То, что Тараканова умерла насильственной смертью, сейчас, пожалуй, никто не возьмется утверждать. Ясно только, что она не утонула во время наводнения. То, что её замучили русские бородачи – тоже полный бред. Существует два мнения – первое состоит в том, что Тараканова страдала застарелой чахоткой, которая обострилась с изменением климата и с жизнью в тюрьме. Пожалуй, это самое достоверное. Второе мнение – что она умерла в родильной горячке. Впрочем, это не противоречит первому, она могла вконец ослабеть от чахотки и, угасая, умереть при родах.

– А не может быть такого, что её пытали, били, и это тоже усугубило её состояние и ускорило её смерть?

– Это можно было бы предположить, но исторические факты говорят об обратном. Всё дело в том, что вся операция по захвату, вывозу Таракановой в Россию, допросу самозванки и сам факт смерти были указом императрицы жесточайше засекречены. Все люди, как гражданские, так и военные, имевшие к делу касательство, не взирая на их чины и звания, были обязаны хранить тайну под страхом смерти. В русской истории это, пожалуй, единственный случай такой степени секретности. Историков до сих пор интересует вопрос – почему? Надеюсь, мы с тобой его касаться не будем, поскольку это настоящие дебри.

– Тогда подожди! А что же говорят исторические факты?

– Послушай, Клер, сколько можно? – я едва скрывал свое раздражение, но, перехватив устремленный на меня взгляд, сказал: – Ну хорошо. Орлов отвечал не только за захват, но и доставку «побродяжки» до Петербурга в добром здравии. Сам он плыть не мог по причине своей старой болезни. При ней сохранили прислугу и приставили не только охрану, но и опытного врача – лучшего на эскадре. Алехан предупреждал своими письмами императрицу о коварности, смелости и отчаянном характере самозванки. Она могла спокойно свести счеты с жизнью в любой момент, будь то на корабле, или же в тюремных казематах. Контр-адмирал Грейг, доставивший на своем флагмане «Три Иерарха» Тараканову в Кронштадт, имел от Орлова жесткое предписание о передаче означенной женщины с корабля только в руки людей, имевших личное письменное распоряжение императрицы.

– Но ведь писатели имеют право искажать описание исторических событий в угоду сюжету!

– Согласен, но это позволено только писателям. Но как ты понимаешь, в России с документами работают еще и историки, некоторые из которых утверждают, что самозванка была действительно беременной, но умерла она, так и не доносив ребенка. Они допускают, что отцом ребенка мог быть Алехан.

– А на чем, интересно, строятся их предположения?

– Представления не имею. Я пытался рассуждать, сделав допущение, что отцом ребенка был Алехан. Вот, ты послушай, и как женщина выскажи свою точку зрения.

– Хорошо, слушаю тебя внимательно, – деловым тоном произнесла Клер.

– 22 февраля 1775 года Тараканова приезжает со своей свитой из Пизы в Ливорно, где на якоре стоял флот Орлова. Орлов приглашает «Елизавету» на свой корабль, где её арестовывают с немногочисленной группой её приспешников, преимущественно поляков. Контр-адмирал Грейг приказывает своей эскадре поднять паруса, и в тот же день пять русских кораблей и один фрегат берут курс на Кронштадт. 24 мая 1775 года Грейг благополучно достигает берегов Петербурга. Грейг выполняет приказ и доставляет самозванку живой и, главное, здоровой, причем очень быстро – всего за 3 месяца и 2 дня. Капитан гвардии Толстой снимает «побродяжку» с «Трех иерархов» по приказу генерал-губернатора Голицына. Грейг имел личное письмо от Екатерины слушаться приказа Голицына. Толстой доставляет женщину с её свитой в Петропавловскую крепость без малейшего отступления от указа, за нарушение которого его могла ждать смертная казнь. Отсидев в одиночке, умерла так называемая Тараканова 4 декабря 1775 года. Выходит, что с 22 февраля по 4 декабря она находилась в изоляции, а, значит, могла забеременеть только до вступления на борт корабля. Значит, с самого позднего возможного дня зачатия до смерти прошло 9 месяцев и 11 дней. Это означает, что, умирая беременной, Тараканова уже переходила свой срок.

– Да, как-то мало вяжется все это с правдой жизни, – сказала Клер. – Но все же бывает.

– И еще, – сказал я, – злые языки утверждали на всю Европу, что Алехан на корабле учинил «шутку» – обвенчался с Таракановой как с Елизаветой по православному обряду. Венчал их якобы простой матрос, переодевшийся в рясу священника. Это ложь. Доподлинно известно из писем Орлова к императрице, что во имя интересов России, он был готов жениться на самозванке, но проблема была в том, что сама «побродяжка» была против, разумно заявляя графу, что не время было венчаться. Во время проживания в Пизе Тараканова окружила себя для безопасности свитой до 60 человек, где большинство составляли эмигранты-конфедераты польской шляхты. По крайней мере, двое из них, Доманский и Черноцкий, следовали за ней неотступно, спали рядом, преданно любили её и беззаветно служили ей. Если верить писателю Зорину, то Алехан, влюбленный в Тараканову, и сама она, потерявшая голову от любви к нему, несколько дней предавались плотским утехам вдали от шумного города, в садах февральской Тосканы. Натешившись всласть этой красоткой, Орлов через пару дней приглашает Тараканову к себе на корабль. Спрашивается – зачем всё так усложнять, если он мог увезти её без шляхетской охраны и любить вдоволь, затем оглушить и увезти куда угодно, да хотя бы к себе на корабль? А проблема состояла в том, что не было у него возможности её захватить, оглушить и вывезти инкогнито, как тогда традиционно делали. Поэтому понадобился такой сложнейший политический план, в котором была задействована и многочисленная английская «Сикрет Сервис». Выходит, Орлов мог овладеть Таракановой ненадолго, второпях и, разумеется, не за сутки до отплытия корабля. Значит, её беременность должна была бы продолжаться чуть ли не 10 месяцев!

– Это уже маловероятно! А, может, отцом был не Алехан? – задала разумный вопрос Клер.

– Может. Тогда выходит, что она жила с Доманским и забеременела до того, как приехала в Пизу. Иначе, когда у неё созрел план, получивший одобрение Орлова, и возможность стать русской царицей стала реальной, – заниматься с поляками любовью было бы не в духе и логике этой авантюристки.