Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - Борис Кипнис

Терять время было нельзя, и императрица решила действовать быстро, но законно. Своим указом от 3 августа она повелела Потемкину вступить с русскими войсками в Крым и восстановить Шахин-Герая на престоле. Одновременно государыня обратилась к императору Иосифу II, и он оказал ей поддержку: австрийский меморандум поддержал такое же русское представление перед правительством султана. Обе империи твердо заявляли о своем желании, чтобы Порта никоим образом не признавала «мятежного» Бахадыр Герая и смирилась с фактом, что Шахин-Герай возвращается в Крым с русскими штыками. Однако применение их Потемкин весьма ограничивает в наставлении графу де Бальмену, ведущему наши войска в Крым:

Но в том же самом ордере содержится еще один мотив, говорящий, что Потемкин помышляет о новой судьбе ханства:

В сложившихся обстоятельствах Потемкину нужен был такой преданный сотрудник, как Суворов. Он вызвал его к себе. Встреча состоялась, как считает В. С. Лопатин, между 15 и 27 сентября[463], вполне возможно, что 27-го. Получив инструкции от своего патрона, он был назначен командующем Кубанским корпусом. Во всяком случае в своем рапорте Потемкину от 7 октября герой наш пишет:

Кроме того, сам Потемкин ордером от 27 сентября указывал де Бальмену, командиру Крымского корпуса:

Уже 7 октября (старый стиль) полководец докладывал Потемкину о положении дел на Кубани. Из текста рапорта следует, что общее количество семей Едисанской, Джамбулойской, Едичкульской орд составляет около 55 900 казанов (то есть семей), отпали от Шахин Герая из них около восьми тысяч. За Кубанью, то есть вне пределов ханства, кочуют навруская и бесленейская орды, составляющее около 14 тысяч казанов. В Ейске находится присланный Шахин Гераем Халил-эфенди, ведущий агитацию среди взбунтовавшихся ногайцев, чтобы возвратить их в подданство хана, но каков результат – пока неясно[466]. Из рапорта от 20 октября становится ясно, что среди бунтующих из-за голода, нападений черкесов и прочего стало расти желание вернуться на Кубань под власть хана[467]. Судя по всему, гибкая политика, проводимая Суворовым, стала приносить плоды, и рапортом от 3 декабря 1782 г. он сообщает Потемкину о начавшемся возвращении бунтовщиков на Кубань[468].

Меж тем в Крыму наступило спокойствие: слабое сопротивление ополчений крымских мурз рассеяно. Многие из них переходят на сторону «победоносного» Шахин Герая и слезно молят русского резидента Я. Рудзевича защитить их от гнева хана. А хан, желая избыть перенесенный позор и страх, начинает, как и предвидел прозорливо Потемкин, свирепо карать бунтовавшую знать. И только вмешательство русских властей заставляет его прекратить преследования. Итак, все возможные в такой ситуации ошибки Шахин Герай допустил и тем облегчил замысел Потемкина.

По возвращении в конце октября 1782 г. в Петербург он представляет императрице меморандум о дальнейшей судьбе ханства:

Развернутая Потемкиным картина усиления могущества России обширна, слава от предстоящего деяния велика и бессмертна. Как устоять перед таким искушением славолюбивой Екатерине? Оцените же, любезный мой читатель, размах исторических событий, участником которых становится Суворов, ибо с корпусом своим Кубанским играть будет роль не последнюю в присоединении Крыма, и слава нашего героя возрастет еще больше – слава преданного слуги Екатерины Великой и ближайшего сподвижника князя Потемкина-Таврического.

Но не только блистательный прожект Потемкина воздействовал на решение государыни. Жестокость казней, обрушенных ханом на подданных, отвратила ее от Шахин Герая. Она велела Потемкину, чтобы наш резидент выразил ее протест властителю татар при личной встрече. Это высказано было в рескрипте князю от 7 февраля (старый стиль) 1783 г. [470] Окончательное решение последовало 8 апреля (старый стиль), когда она подписала манифест о намерении присоединить ханство к России. Императрица говорила в нем, что Россия не может и впредь нести столь больших расходов по обеспечению самостоятельности независимого от нее государства и что Турция нарушила договоры, ранее заключенные с Россией, напав на Тамань. Одновременно Екатерина II обещала в манифесте уважать веру татарского народа и предоставить возможность беспрепятственно исповедовать ее, а равно уважать личную и имущественную неприкосновенность населения Крыма[471].