Оставаясь в меньшинстве - Леонид Борисович Невзлин

бунты в отдаленных от Москвы регионах, что приведет к дальнейшему развалу России. Но пока что власть всеми силами стремится предотвратить подобный сценарий. Чечня, которую федеральный центр заваливает деньгами, — яркий пример такой политики. К тому же, как известно, бунт в России «бессмысленный и беспощадный», и рассчитывать на то, что он принесет позитивные перемены, тоже бессмысленно.

Наиболее вероятный сценарий — дальнейшее закукливание режима и закручивание гаек, политическая монолитность, убогий образ жизни большинства населения при наличии сверхбогатой элиты.

Впрочем, можно оставить маленький лучик надежды и напомнить, что в России многие революционные перемены происходили вопреки исторической логике и прогнозам профессиональных историков и политологов.

Глава 19.

Войны за память

В последние годы Россия переживает очередной пересмотр своего прошлого. История вновь стала делом государственным и вновь поставлена на службу политике. Пересматриваются учебники, формулируется официальная, «правильная» версия минувших событий. Учреждаются комиссии по историческому просвещению. Звучат знакомые до боли советские формулировки о патриотическом воспитании.

Я учился в школе в 60-70-х годах, в так называемую эпоху застоя. К тому времени уже закончилась хрущевская оттепель, официальная историческая наука и школьные учителя стали забывать недавние разоблачения злодеяний сталинской эпохи. В учебниках писали о «нарушениях социалистической законности» в 30-х годах, а «Один день Ивана Денисовича» Солженицына[121] постепенно изымали из библиотек. В открытую Сталина не реабилитировали, но на экраны в 1970 году вышел фильм «Освобождение», где впервые за много лет на экране появлялся генералиссимус в образе мудрого стратега и военачальника, ведущего советский народ от победы к победе.

Так что рос я в блаженном неведении относительно сталинского режима, масштабов репрессий и архипелага ГУЛАГ. Тем более дома у нас на такие темы практически не говорили. Оба деда — свидетели той эпохи — были коммунистами и полагали, что подобные вопросы с их внуком, пионером-комсомольцем, обсуждать не стоит. После высылки А И. Солженицына из СССР в феврале 1974 года всем было понятно, что тема эта достаточно опасная.

В студенческие годы мне иногда попадался самиздат[122] и тамиздат[123]. В частности, я запомнил карманную книжку «Мастера и Маргариты», изданную на тонкой, но крепкой бумаге эмигрантским издательством «Посев».

Но, в принципе, историей я не особо интересовался, и «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына[124] прочитал уже в эпоху гласности и перестройки. Тогда буквально в течение трех-четырех лет на нас обрушились воспоминания, романы и исторические исследования, посвященные сталинской эпохе. Помимо упомянутой мною «Жизни и судьбы» Василия Гроссмана я прочитал «Детей Арбата» Анатолия Рыбакова[125], «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург[126], «Большой террор» Роберта Конквеста[127]. Конечно, некоторые смельчаки и раньше читали эти книги, изданные на Западе, но для подавляющего большинства, включая и меня, правда о сталинском режиме, масштаб репрессий стали настоящим открытием и потрясением.

Именно тогда слово «Сталин» стало для меня одним из самых ненавистных, олицетворяющих то, с чем я борюсь всю мою жизнь.

В 90-х годах казалось, что историческая справедливость восторжествовала. На Лубянской площади[128] был установлен Соловецкий камень — памятник жертвам сталинских репрессий в СССР, в школьные учебники истории были внесены главы о сталинском режиме и Большом терроре, в программу по русской литературе включили «Архипелаг ГУЛАГ», по всей России стали создавать музеи и мемориалы в честь жертв репрессий.

Казалось, мы выбросили из нашей жизни Сталина, как это было показано в фильме Тенгиза Абуладзе «Покаяние», в котором сын диктатора, потрясенный преступлениями своего отца, выкапывает его труп и сбрасывает со скалы.

Но с какого-то момента в новой демократической России «отец всех народов» начал оживать и все меньше походить на политический труп. В начале 90-х его портреты начали носить коммунисты, потом к ним присоединились национал-большевики, а затем его образ стал завоевывать сердца миллионов. С приходом Путина к власти этот процесс только усилился.

В 2008 году телеканал «Россия» решил провести среди зрителей конкурс «Имя России», чтобы определить исторического деятеля, пользующегося наибольшим авторитетом и любовью среди россиян. В первом туре зрительского голосования первое место занял Иосиф Сталин (156 тыс. голосов), второе и третье места разделили Владимир Высоцкий и Владимир Ленин (128 и 90 тысяч голосов соответственно).

Очевидно, эти результаты ужаснули организаторов, и они под предлогом «хакерских атак» отменили результаты и провели новые туры, в результате которых на первом месте оказался Петр Столыпин[129].

Все последующие годы популярность Сталина в России только возрастала. В апреле 2019 года Аналитический центр Юрия Левады опубликовал результаты социологического исследования об отношении россиян к Иосифу Виссарионовичу. Выяснилось, что роль Иосифа Сталина в жизни страны положительно оценивают в общей сложности семьдесят процентов россиян и что данный показатель — максимальный за все годы исследований.

При этом доля людей, которые разделяют мое отношение к этому персонажу, едва достигла девятнадцати процентов, причем из них четырнадцать процентов относятся к Сталину «скорее отрицательно», а пять процентов — резко отрицательно.

Многие политические комментаторы при этом утверждают, что люди, выражающие свои симпатии к Сталину, имеют в виду не истинный облик этого тирана, а некий символ справедливости, образ борца против коррупции — всего, чего им так не хватает в нынешней власти. Но мне кажется, что эти цифры, увы, свидетельствуют о готовности большинства передать свою свободу и свою ответственность в руки одного человека. В любом случае эти цифры отражают рост авторитарных и репрессивных тенденций в обществе. И неудивительно, что процент новообращенных «сталинистов» четко коррелирует с процентом поддержки Путина.

А власти уже давно уловили это настроение россиян. И даже готовы его поддерживать, поощрять и лелеять. Пока еще Сталина в мавзолей не вернули, но памятники возводят, создание Сталин-центра обсуждается абсолютно серьезно, сталинскую трактовку истории возвращают с триумфом, да еще и принимают новые законы об «охране исторической памяти». Естественно, при таком подходе раскрытие исторической правды конца 80-х — начала 90-х годов объявляется ошибкой. В частности, осуждается решение Съезда народных депутатов, который еще в 1989 году осудил факт подписания «секретного дополнительного протокола» от 23 августа 1939 года и других секретных договоренностей с Германией. То же касается и истории с расстрелом польских офицеров в Катыни, которую пытается пересмотреть Военноисторическое общество России.

Иногда мне кажется, что Россия кружится в какой-то дурной бесконечности…

Конечно, там еще остались честные люди, которые пытаются противостоять потоку лжи и фальсификаций, — например, общество «Мемориал», «Вольное историческое общество». Но власти навешивают на них ярлыки «иностранных агентов», проводят бесконечные проверки и всячески ограничивают их деятельность.

Я впервые услышал о «Мемориале» в