Мед для медведей - Энтони Берджесс

Получилось так, что Соню переводят в город Ростов, который расположен на северном побережье Азовского моря. Я видела его на карте. Это ее родные места. Сонина мать живет в Симферополе или где-то неподалеку от него. Это в Крыму. Мне все еще необходимо находиться под ее наблюдением. Хотя, должна признаться, сейчас я чувствую себя хорошо, только устала очень. Но мы уезжаем вместе. Все получилось достаточно быстро, потому что у Сони еще с прошлого года остался неиспользованный отпуск, который она сейчас взяла. Мы уезжаем сегодня, самолет улетает вечером. Я спросила, как я должна заплатить за лечение, но она мне объяснила, что у них медицинское обслуживание бесплатное. Что же касается оплаты билетов, питания и всего остального, когда я совсем поправлюсь, то смогу читать лекции, если захочу. Сопя говорит, что лекции на английском языке о жизни на Западе будут пользоваться большим успехом. Но она считает, что я не должна так далеко загадывать, главное для меня – окончательно выздороветь. Я уже говорила, что чувствую себя неплохо, но ей виднее, она все-таки врач. Еще она сказала, что я должна обратиться к властям с просьбой о предоставлении мне политического убежища, но я пока этого не сделала, поскольку не очень хорошо понимаю, что это такое.

Не хочу сидеть на шее у Сони, поэтому мне бы хотелось иметь собственные деньги. Думаю, я имею право на часть нашего общего имущества, ведь именно на мои деньги ты в свое время открыл магазин. А пока ты бы мог дать мне часть денег, вырученных от продажи платьев. Половину, к примеру. Думаю, это будет справедливо. После того, как Сандра со мной обошлась, я потрачу эти деньги без малейших сомнений. Соня предложила, чтобы ты перевел деньги на ее счет. Это сделать очень просто: в Ленинграде имеется Госбанк, Сонину фамилию и место работы ты знаешь. Деньги дойдут до меня очень быстро.

Мне никогда не нравилось, что у нас с тобой один паспорт. По этой причине сейчас у меня могли возникнуть большие сложности. Но я проявила удивительную дальновидность и сохранила свой старый американский паспорт. Разумеется, срок его действия давно истек, но я полагаю, что смогу решить эту проблему в здешнем американском консульстве. Так что у меня все хорошо. Соня присматривает за мной, с документами проблем не будет. Когда я решу вернуться в Англию, я дам тебе знать. Но сейчас я не сообщаю тебе свой адрес: не хочу, чтобы ты вмешивался.

Ты не должен обо мне беспокоиться. Я нахожусь под наблюдением квалифицированного врача – Сони. Она знает лучше, чем мы с тобой, что нужно делать. Кстати, если не кривить душой, я уверена, что ты отлично обойдешься без меня. Но ты должен пообещать мне заботиться о Пинки и не давать ей холодного молока. Она любит слегка подогретое молочко, в которое добавлено немного сахара. А если Пинки захочет спать в нашей постели, не смей сгонять ее. Мне бы хотелось, чтобы ты прислал сюда кое-что из вещей, но все зависит от того, на какое время я останусь в Советском Союзе. (Я начала изучать русский алфавит и уже могу написать свое имя.) Не волнуйся. Со мной все будет в полном порядке. Я в этом совершенно уверена. Знаешь, забавно, но я чувствую, что я дома. Причем это не тот дом, который у меня был, а тот, который я хотела иметь. Береги себя, дорогой. С любовью – твоя Белинда».

– Ну и ну, – протянул Мэдокс, возвращая Полу письмо. – Впрочем, пусть катится на все четыре стороны. Между прочим, будь она моей женой, я бы ни за что не позволил ей вернуться. Правда, я никогда не был женат, да и не собираюсь. Это мероприятие не для меня.

Пол лежал на кровати Мэдокса и никак не мог отдышаться. Утро было ужасным. Весь долгий путь до гостиницы «Европа» ему пришлось проделать на своих двоих, поскольку у него не было денег не только на такси, но даже на трамвай. Когда же он добрел до отеля, оказалось, что на дверях всех без исключения лифтов висят стандартные таблички «Не работает», и наверх ему тоже пришлось тащиться пешком. К тому же, добравшись, наконец, до «Европы», Пол начисто позабыл имя секретаря бесполого Дока. Чувствуя себя совершенно несчастным, он долго мерил шагами просторный, но неопрятный вестибюль. Безжалостный солнечный свет, казалось, нарочно обращал внимание посетителей на грязь и убогость. В солнечных лучах отчетливо виднелась висящая в воздухе пыль, словно небесное светило заодно и выбивало ее из потертых ковров и старой мебели. В вестибюле сидели разные люди. Лысый человек с совершенно несчастным выражением лица читал «Daily Worker». Очевидно, других английских газет здесь не было. Трое престарелых финнов сосредоточенно о чем-то размышляли. Может быть, они тоже хотели вспомнить, как зовут Мэдокса?

Пол сложил письмо, потом снова развернул его. Оно было довольно толстым, поэтому не желало складываться в три раза, к тому же еще и мешало в кармане. Повинуясь внезапному порыву, Пол брезгливо выбросил его в корзину для мусора.

– Нет, подождите, – сказал Мэдокс и извлек письмо, упавшее между пустыми сигаретными пачками и двумя бутылками от виски. – Вы обязательно должны это сохранить. В качестве доказательства. Я бы назвал ее поступок дезертирством.

Он разгладил письмо и начал снова его перечитывать. Мэдокс был одет в шелковую пижаму в мелких цветочках. Пол недавно где-то видел очень похожие обои. А на его комнатных тапках красовались большие меховые помпоны.

– Где она тут пишет о втором паспорте?

– Что вы имеете в виду?

Мэдокс подошел, сел на кровать и пристально взглянул на Пола. Его искренние глаза цветом напоминали мочу.

– Вы что-то говорили о деньгах?

– Ей нужно немного денег. То, что она здесь пишет насчет моего магазина, правда. Кроме того, она все еще моя жена, и я чувствую определенную ответственность. Мне невыносима даже мысль о том, что я оставлю ее нищей в чужой стране.

– А-а-а, – протянул Мэдокс и сжал левую лодыжку Пола, – не волнуйтесь, женщины умеют позаботиться о себе. Зачастую даже лучше, чем мужчины. Я думал о другом, вы же хотели привезти немного денег домой, – он придвинулся ближе, – кажется, именно такова была цель вашей поездки. Ну и как вы решили вопрос с местной полицией?

– Нормально, – вздохнул Пол, – мне даже показалось, что Карамзин облегченно перекрестился, когда сегодня утром заглянул ко мне в рот.

– Однако чему же тут радоваться, – удивился Мэдокс, удостоверившись в отсутствии нижних передних зубов во рту у Пола.

– Это долгая история, – пустился в воспоминания Пол. – В камере со мной сидели два парня. Хорошие ребята, честные ремесленники. Они соорудили мне временный протез из апельсиновой кожуры. Если не присматриваться, он выглядел вполне прилично. Но только я его потерял, когда бежал.

– От кого вы бежали?

– Не от кого, а куда. В больницу. Я уже знал, что случилось. Когда мне передали письмо, я уже точно знал, что в нем написано.

– Интуиция, – глубокомысленно сообщил Мэдокс. – Это бывает. Док вообще демонстрирует чудеса по этой части. Только у меня никогда не получалось ничего подобного.

– Зверьков, – продолжал рассказывать Пол, – сообщил, что звонил в больницу. Ему сказали, что там находилась на излечении миссис Хасси. Очевидно, это было сразу же после того, как они уехали. Будь проклята эта женщина!