Королева Тирлинга - Эрика Йохансен

У Келси ушло несколько минут на то, чтобы принять сидячее положение. Рана на плече не кровоточила, но и не начала как следует заживать, причиняя ей боль при каждом движении. Кто-то, наверняка Андали, оставил на прикроватном столике кувшин с водой и пустой стакан. Келси напилась и плеснула водой на лицо. Андали, похоже, смыла с нее кровь, за что Келси была ей безмерно благодарна. Опустив глаза, она увидела, что Андали отмыла и сапфир: на нем не осталось и следа крови. Девушка подумала о человеке, которого убила, и с облегчением поняла, что ничего не чувствует по этому поводу.

Она с трудом поднялась на ноги и прошлась по комнате, проверяя, как поведет себя рана. На ходу она заметила, что с дальнего края кровати теперь свисает длинная веревка, поднимающаяся к потолку, продетая через несколько крюков и уходящая в маленькое отверстие, проделанное в стене передней. Келси улыбнулась, легонько дернула за нее и услышала приглушенный звон колокольчика.

Дверь открыл Булава, который, увидев, что она стоит у кровати, кивнул с одобрением:

– Хорошо. Врач сказал, что вы должны оставаться в постели хотя бы еще день, но я знал, что он просто миндальничает с вами.

– Какой еще врач? – удивилась Келси, полагавшая, что ее раны залатал Булава.

– Которого я позвал для больного ребенка. Не люблю врачей, но этот оказался достаточно толковым, и, вероятно, именно благодаря ему у вас не началось заражение. По его словам, рана будет заживать медленно, но чисто.

– Еще один шрам. – Девушка осторожно потерла шею. – Скоро на мне места живого не останется. Как малышка?

– Ей уже лучше. Врач оставил ее матери какое-то лекарство, которое, похоже, успокоило боль в животе, хотя оно и обошлось нам в целое состояние. Судя по всему, вскоре ей потребуется еще.

– Надеюсь, вы хорошо ему заплатили?

– Весьма неплохо, госпожа. Но мы не сможем пользоваться его услугами постоянно, равно как и приглашать второго известного мне врача. Они не устоят перед по-настоящему щедрым подкупом.

– Тогда что нам делать?

– Пока не знаю. – Булава потер лоб большим пальцем. – Я думаю над этим.

– Как себя чувствуют раненые стражники?

– С ними все нормально. Хотя кое-кому придется на время ограничить свои обязанности.

– Я хочу навестить их.

– Я бы не стал этого делать, госпожа.

– Почему?

– Королевский стражник – невероятно гордая порода. Они предпочли бы, чтобы на их раны никто не обращал внимания, особенно вы.

– Я? – озадаченно спросила Келси. – Да я ведь даже меч держать не умею.

– Мы устроены по-другому, госпожа. Мы лишь хотим хорошо выполнять свою работу.

– И что мне делать? Притвориться, что с ними ничего не случилось?

– Да.

Келси покачала головой.

– Барти всегда говорил, что есть три вещи, из-за которых мужчины могут вести себя как идиоты: пиво, их причиндалы и гордость.

– Это похоже на Барти.

– Я думала, насчет гордости он ошибался.

– Нет, не ошибался.

За стеной раздался какой-то стук. Рано или поздно ей придется выйти из комнаты. Ее принесли в спальню окровавленной и без сознания, и нужно будет показаться им, особенно женщинам. Воспоминания о коронации породили новые вопросы.

– Кто бросил в меня нож?

– Прошу прощения, госпожа. Я недостаточно хорошо обеспечил вашу безопасность и беру на себя всю ответственность за это. Я считал, что мы надежно вас защитили.

Булава сосредоточенно смотрел в пол, скривив свое морщинистое лицо, будто ждал, что на его плечи вот-вот обрушится удар кнута. Келси понимала, как ему невыносима мысль, что он допустил ошибку, что его застали врасплох. Даже если бы она вздумала наказать его, она не могла не видеть, что он сам уже сотню раз вынес себе суровый выговор. Интересно, каким было его детство? Каким воспитанием можно было породить такое отношение к самому себе? Впрочем, она решила оставить эту тему.

– Но вы ищете этого человека?

– Да.

– И что теперь?

Стражник с видимым облегчением поднял глаза.

– Обычно первым делом новый правитель проводит аудиенцию, но я бы порекомендовал вам отложить ее на пару недель. Вы сейчас не в лучшей форме, а еще столько всего предстоит сделать.

Келси взяла свою тиару с безвкусного туалетного столика и принялась в задумчивости ее рассматривать. Она была красивой, хотя слишком хлипкой и женственной на ее вкус.

– Нужно найти настоящую корону.

– Это будет непросто. Ваша мать поручила Кэрроллу ее спрятать, и поверьте мне, он с такими задачами справлялся на славу.

– Что ж, в таком случае позаботьтесь, чтобы той вертихвостке сполна заплатили за ее украшение.

– С чего вы взяли, что она вертихвостка?

– А разве я неправа?

– Совершенно неправы. – Булава инстинктивно прикрыл тело руками. – Любой, кто попробует подкатить к леди Эндрюс, в мгновение ока лишится своего мужского достоинства.

Келси сдержала улыбку.

– Зачем же она тогда столько внимания уделяет своей внешности?

– Отношения между женщиной и зеркалом – извечная загадка, госпожа. – Булава прочистил горло. – У нас сегодня много дел. Я позову Андали, чтобы она привела вас в порядок.

– Как грубо.

– Прошу прощения, госпожа, но сегодня вид у вас не самый лучший.

Из-за стены послышался еще один глухой удар, настолько сильный, что балдахин над кроватью Келси содрогнулся.

– Что там происходит?

– Мы готовимся к осаде.

– К осаде? Она нам грозит?

– Госпожа, я полагаю, вы не вполне сознаете последствия собственных действий.

– А я не уверена, что ты вполне понимаешь меня, Лазарь. Не стоит считать, будто я не сознаю, какие силы привела в действие. Кто командует моей армией?

– Генерал Бермонд, госпожа.

– Что ж, приведите его сюда.

– Я уже послал за ним. Ему потребуется несколько дней, чтобы вернуться с южной границы, где он проверяет гарнизоны. Он не очень хорошо ездит верхом.

– Командующий моей армией плохо ездит верхом?

– Он хромой. Был ранен, защищая Цитадель при попытке государственного переворота десять лет назад.

– Ах вот как, – смущенно пробормотала Келси.

– Предупреждаю вас, госпожа, с Бермондом придется непросто. Ваша мать позволяла ему действовать по собственному усмотрению, а Регент уже много лет вообще не имел с ним дел. Он привык все делать по-своему. А еще ему претит обсуждать военную стратегию с женщиной, пусть даже и с Королевой.