Охотник за смертью - Наталья Игнатова

Ох, злые боги!.. Вот это уже никуда не годится…

…Большой черный волк стоял посреди обшарпанной старой часовни, в окружении больших ящиков, полных земли. Опустив голову, вздыбив шерсть на загривке, он низко, страшно рычал, скаля белые, необычно длинные клыки.

А Паук метался в волчьем теле и тоже рычал, только неслышно, и рвался на свободу, пытаясь вернуть себе человеческий облик.

Вырвался. Вздохнул, не обращая внимания на вонь. И сел на грязный пол, обхватив голову руками.

Сенас – хитрый, слабый, злобный упырь – снова обманул Паука Гвинн Брэйрэ. Кто на кого охотился? Кто кого ловил? Альгирдасу хотелось орать на себя, хотелось самому себе надавать пинков. Он попался, как какой-нибудь безмозглый тигр в индийских джунглях, сам влетел в подготовленную ловушку, едва заслышав жалобный визг приманки.

Ящики в часовне Карфакса были набиты землей, взятой в его стране. В его собственной, родной, только ему подвластной стране. А земля была пропитана его кровью. Нет, не той, что текла в его жилах вот уже тысячу лет, а той, с которой он родился. Кровью, выпитой когда-то Сенасом. Ее немного осталось в теле Альгирдаса, но того, что было, хватило с лихвой, чтобы проклятые ящики притянули его к себе как магнит. Чем ближе, тем неодолимей притяжение.

Сенас сделал с кровью что-то еще, наложил чары, но впервые за много веков способность видеть узоры ворожбы вновь изменила Пауку. Он не мог разобраться, как именно заклял Сенас землю и кровь, знал только, что благодаря этому заклятию едва не оказался запертым в волчьем облике. Если бы не вырвался – быть ему волком семь лет.

То еще удовольствие.

Сколько же времени ушло у Сенаса на то, чтобы напитать кровью такое количество земли? Вряд ли все тысячелетие, однако надо отдать должное – упырь хорошо подготовился к встрече со старым врагом.

И что он сделает теперь? Вряд ли осмелится прийти сюда – исход боя один на один, или даже одного против четверых, все равно предрешен. Паук сильнее, Сенас уже дважды проверял это на собственной шкуре. Значит, еще есть время для тихой паники и для того, чтобы собраться с силами и покинуть проклятое место. Уйти. Сейчас это кажется невозможным, но… надо просто встать. И пойти. И выйти на улицу. Закрыть дверь… Да.

Каждый новый шаг давался все легче, и в прихожей Альгирдас уже чувствовал себя почти свободно. Он вывалился на крыльцо. Захлопнул дверь. Сполз спиной по стене и облегченно вздохнул.

Вырвался. Ушел.

Что теперь?

Вызывать сюда охотников и с помощью чародейства обезвредить землю. Ясно уже, что сумасшедший, поставленный охранять подходы к Карфаксу, не делает разницы между двумя вампирами и принимает Паука за Сенаса. Следовательно, все можно будет проделать незаметно.

Так, а что же собирался сделать мерзкий упырь? Вспоминая шаманские манипуляции на кладбище в Кингстэде, можно предположить, что и с этой землей Сенас намеревается проделать нечто подобное. Интересно, Паук, как тебе понравится то, что в твою кровь накрошат просфору?

Альгирдас содрогнулся при одной мысли об этом.

Куда Сенас дел остальные ящики? Их было пятьдесят, осталось двадцать девять, где еще двадцать один? Благие боги, сколько же крови извел на это упырь? Себя не жалел. И наверняка не жалел Наривиласа.

Последняя мысль заставила скрипнуть зубами…

…Альгирдас вновь осознал себя уже у дверей лечебницы, очнулся, ощутив ожог подвешенного наверху креста. Что он тут делает? Зачем?.. Он нащупал языком удлинившиеся клыки и вознес Белому богу искреннюю благодарную молитву. Распятие, каким бы жгучим ни был его свет, только что спасло одного упыря от расправы над людьми, виновными лишь в том, что они стали жертвами упыря другого.

* * *

Смешно вспомнить – вчерашний день казался ему на редкость неудачным. Да вчера он и не знал, что это такое – неудачный день!

Ладно, что еще удалось узнать, кроме того, что все плохо, а кое-что отвратительно? Сенас каким-то образом научился перемещаться между имеющимися в его распоряжении телами. И единственный способ поймать его – это убивать четверых одного за другим, пока в последнем теле не окажется заперт, собственно, упырь.

Плохая идея.

Адвокат посвятил весь день визитам к стряпчим и грузчикам, выяснял, кому продан дом на Пикадилли, а также – изумительно! – судьбу ящиков с землей. Тех самых, недостающих. Сенас что же, сам не знает, куда их дел? Или ящики у него украли? Или таким образом он дурит головы Адвокату и Даме? А может быть, власть его над теми четырьмя не безгранична, и Сенас, находясь полностью в одном каком-то теле, вынужден создавать для остальных иллюзию осмысленной деятельности?

Он заставил Жениха пить кровь Дамы, но сам Жених вряд ли вспомнит об этом, даже если спросить его прямо. Он ужаснется подобному предположению, он будет в ярости, будет оскорблен – и он имеет право ужасаться, оскорбляться и впадать в неистовство.

Вот интересно, современные британцы, вообще-то, способны впасть в неистовство? Пока что это вызывало у Паука серьезные сомнения. У него вообще вызывала сомнения Британия конца девятнадцатого века. Подумать только, бедолага Орнольф воображал, будто его невесте сложно будет войти в приличное общество. Да разве у них там, в Америке, знают о настоящих трудностях? Разве у них там знают о настоящем обществе? Следовало бы привезти рыжего сюда и показать ему местную аристократию – вот кто оторван от жизни, вот кто обитает среди фейри, причем фейри, созданных самыми мрачными усилиями человеческого воображения. По сравнению с представителями британского «света», Паук Гвинн Брэйрэ казался существом суетным и полностью погруженным в проблемы современного человечества.

Ну да, научиться только не бояться железной дороги, и не подозревать телеграф в злокозненности!

По поводу последнего Альгирдас знал, что любые сведения, передаваемые на расстояние с помощью телеграфа, можно перехватить с помощью паутины. И терзало его смутное подозрение, что обратный процесс тоже каким-то чудом возможен. Он не смог бы объяснить механизм такого перехвата, не мог даже толком его представить, просто видел в телеграфе нечто сходное с паутиной и ожидал самого худшего.

Если бы Орнольф знал об этом, уж, наверное, посмеялся бы.

А может, хватит уже вспоминать о рыжем к месту и не к месту?

Вместо того чтобы внять последнему призыву, Альгирдас заверил себя, что в его ситуации любые воспоминания об Орнольфе будут к месту. Ему принесли, наконец, образцы земли и достаточно было одного прикосновения к клубку замешанных на крови заклинаний, чтобы понять: без рыжего придется туго.

Когда-то Паук Гвинн Брэйрэ лишил прародителя упырей Сенаса способностей к чародейству. Потом Сенас напился паучьей крови и с лихвой возместил утраченное. А чуть позже чародеем перестал быть сам Паук. На этом они и остановились. Правда, Альгирдас справедливо полагал, что во всем мире ему нет равных в умении плести и расплетать чужие заклинания, но Сенас-то пришел из мира иного. И на магии земли и крови наплел такого, что Альгирдасу даже смотреть на эти кружева не хотелось.