Такой забавный возраст - Кайли Рид

– О господи! – Аликс, держа руки на столе, сжала кулаки. – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Она попросила! Я одолжила ей футболку!

– Ты одалживаешь ей одну и ту же футболку? Каждый день? В бизнесе это называется «униформа».

– Ты несешь что-то несусветное. – Аликс начала день на Манхэттене, готовясь сказать Келли: Я знаю, кто ты. Но теперь она сидела в Филадельфии и играла в игру, в которой не бывает победителей, – «Кто из нас больше расист?». Она слегка склонила голову набок и устремила лежавшие на столе ладони вперед, точно кинжалы. – Эмира для нас – член семьи. Мы никогда не заставляли ее делать что бы то ни было против ее воли. Я знаю ее дольше, чем ты, и я готова на все, чтобы ее защитить.

– Звучит охуенно по-богатому. Ты просто невероятна.

– Я не шучу, Келли. Если ты не…

– Алекс, да ты послушай себя! – Келли прокричал это шепотом. – Ты та же, какой была в школе! Господи, я увидел тебя в День благодарения и подумал: как, блядь, это могло произойти? Но, с другой стороны, да только так и могло. Конечно, ты нанимаешь черных, чтобы они растили твоих детей, и, конечно, ты украшаешь их своим фамильным гербом. Точь-в-точь как твои родители, которых ты так стеснялась. И, конечно, ты отправляешь Эмиру в белый-пребелый магазин, в полночь, и рассчитываешь, что все будет окей.

– Ха! – Аликс откинула голову. – То есть ты меня обвиняешь в том, что Эмиру допрашивала полиция? Вот это действительно смешно.

– Это почему же?

– Потому что она бы не вляпалась в эту историю, если бы в ту ночь на ней была униформа, правда?

Аликс смотрела, как у Келли отпала челюсть, словно он пытался поймать подброшенную в воздух попкорнину. Сердце ее заколотилось втрое быстрее, и захотелось прижать руки к щекам. Если бы она попыталась выразить свои мысли словами, получились бы обрывки вроде: Погоди, я не то хотела… дело в том, что… но ты же сам сказал… я совсем не в том смысле…

Келли поднялся и стал шарить в кармане пальто.

– Говори Эмире что хочешь.

– Келли, подожди.

Он бросил на стол два доллара.

– Келли. – Аликс упорно продолжала сидеть, надеясь, что это помешает ему просто взять и уйти. – Мы… Эмира стала для нас очень близким человеком, и…

– Да-да, членом семьи, правильно? – Келли взял со стола свой контейнер с салатом. – Поэтому ты заставляешь ее работать в ее день рождения? Хорошей тебе жизни, Алекс.

Аликс отчаянно жалела, что не взяла с собой наушники, но, с другой стороны, понимала: любая песня, которую она сейчас поставит, чтобы выкинуть Келли из головы, будет потом до конца жизни напоминать ей о нем. Под частый-частый хруст снега она дошла до дома, поднялась на крыльцо, проскользнула внутрь и заперла за собой дверь.

Она сразу же направилась к кухонному компьютеру, думая: Может, написали из штаба Хиллари. Или, может, та милая женщина из Новой школы. Аликс вовсе не обязательно дружить с бебиситтером. Ей нужна только ее семья. И ее карьера. Дыша уже не так часто, она нажала на иконку электронной почты внизу экрана, вспыхивающую красным, – четыре новых мейла.

Между рекламой фитнес-компании «Соул Сайкл» и объявлением о распродаже джинсов «Мейдуэлл» дважды высветилось имя издательницы, и Аликс прошептала: «Чччерт». Она адски запаздывала с рукописью. Но, по словам Рейчел, такое случалось сплошь и рядом и агенты закладывали опоздания в график заранее, исходя из того, что авторы всегда просят продлить сроки. Тем более что Аликс совсем недавно родила, чего, спрашивается, они могут от нее хотеть?

Тема первого письма была: Вы в Нью-Йорке???

Чччерт, снова подумала она. Все-таки от социальных сетей бывает не только польза. Может, нужно было заблокировать издательницу? Ну нет, это выглядело бы странно. Что Келли расскажет Эмире? Нет, не думай сейчас об этом. Успокойся и прочитай письмо.

Аликс!

Я видела, Вы с малышкой гуляли в Проспект-парке! Так мило! Я знаю, что сегодня выходной, но мне бы очень хотелось обсудить с Вами наши дела, особенно если Вам требуется сдвинуть дедлайн – требуется, да? Дайте знать, вдруг я пропустила это письмо – или другое, с вложением, где Ваши первые 50 страниц.

Обнимаю,

Мора

Окей, пока что все не так ужасно. Аликс ей ответит, что эти месяцы пролетели слишком быстро, все как в тумане, что она очень много времени уделяла семье и что совсем скоро, как только сможет, пришлет первые полсотни страниц. Правда, сначала нужно их написать. Ничего страшного. Подумаешь, большое дело. Конечно, она планировала писать их в своих любимых кафешках и ресторанах в Нью-Йорке, но она же была занята. Она гуглила Келли. И его семью. И их общих одноклассников. И вообще это был отпуск.

Но потом Аликс открыла второе письмо Моры, отправленное через час после первого.

Аууу? Аликс, дорогая, давайте назначим время и поговорим. Я начинаю беспокоиться, что от Вас до сих пор ничего нет, в то время как уже должна быть выполнена бoльшая часть работы. Понимаю, написать книгу – великий подвиг, особенно с двумя малышами, но я просто хочу сверить наши часы и убедиться, что мы с Вами находимся на одной и той же странице (о боже, какой неудачный каламбур). Мне бы очень не хотелось пересматривать наш договор, но я хочу действовать наилучшим для нас обеих образом. Давайте поговорим как можно скорее.

Мора

Пересматривать договор? Они могут забрать аванс? А если она его уже потратила? У нее было такое чувство, как будто Мора схватила ее за запястье, – так однажды мать, застав ее пьющей разбавленное соком вино в чьей-то машине, распахнула пассажирскую дверцу и сказала: «Алекс. Домой». За какой срок она сможет написать пятьдесят страниц? Или хотя бы тридцать? У нее же должен был быть план работы? Это было задумано как легкое и приятное занятие! Келли небось уже поговорил с Эмирой – что он ей сказал?!

И тогда она услышала.

Склонившись над компьютером, прижав руку к подбородку, она услышала жалобное хныканье Кэтрин. Аликс рывком развернулась, схватила черно-белый монитор «видеоняни». Кэтрин была в кроватке. Пинала ножками свой спальный мешок.

Все внутренности Аликс словно бы рванулись вверх и втиснулись в пространство за ушами. Но разве Питер не… Как же я… Но я думала, что Эмира… Не могла же она… Аликс бросилась в комнату девочек, распахнула дверь – и Кэтрин заплакала, испугавшись резкого движения. Аликс подхватила ее на руки и прижала к сердцу, выпрыгивающему из груди. Может, Кэтрин и раньше плакала? Или вопила? Может, она что-то случайно проглотила? А если соседи слышали ее крики? А если это травма на всю жизнь? Аликс оставила дочь дома. Одну. Мало ли что могло произойти за это время!

Младенцев не оставляют одних. Никогда. С ними, скорее всего, ничего не случится – а с тобой? Аликс с трудом помнила, как оказалась дома. А если бы ее сбила машина? А если бы ее хватил какой-нибудь припадок и она потеряла бы сознание? Эмира и Брайар часами торчали бы в своем кино и бог знает где еще, а Кэтрин лежала бы одна-одинешенька во флисовом спальном мешке? Как, как могла она забыть о человеке, который последние пять дней постоянно был к ней пристегнут? Келли что, заставил ее забыть о собственном ребенке? О новенькой дочери, уже сейчас похожей на нее как две капли воды? Когда она, Аликс, в последний раз так горько рыдала? Наверное, когда Келли ее бросил. Она зажала рот рукой и сказала в эту руку: «Прости меня, прости!» Кэтрин уже успокоилась и тихонько всхлипывала ей в ухо.