Великие тайны океанов. Атлантический океан. Тихий океан. Индийский океан (сборник) - Жорж Блон

Четверг 4 декабря: «Ничего не видно, по-прежнему ничего. Я начинаю чувствовать физическое истощение». На следующий день диарея, которая мучила его уже несколько дней, осложнилась кровотечением. «Если так будет продолжаться, лодка доплывет до берега, но я буду мертв». 8 декабря Бомбар записывает последние распоряжения, касающиеся жены и дочери, которой исполнилось три месяца. Но человек, оказавшийся в океане по собственной воле, все еще думает о своей миссии: «Хочу сказать вот что: нельзя допускать, чтобы другие потерпевшие кораблекрушение были обречены на смерть авторами книг для терпящих бедствие, в которых признаки приближения суши всегда ложны и лишают людей моральной стойкости».

8 декабря. Бомбар еще жив и в раздражении дополняет свою мысль: «Мне трудно поверить, что такие типы, как авторы книг для потерпевших кораблекрушение, пишут целые тома для американских ВМС и каждый раз ошибаются. Автор заявляет, что морскую птицу фрегат замечают в 300 милях от берега и даже более. Я видел ее в среду. В субботу утром я увидел сразу трех тропических птиц. Здесь я категоричен: трех сразу, и суша не может быть дальше 60–80 миль. Я должен был быть в 20 милях, но я ничего не вижу…» Ничего, кроме гигантского ската. Он оживляется, фотографирует его, не зная, к счастью, что чудовище может опрокинуть лодку одним ударом плавника или накрыть ее одним прыжком.

Только 11 декабря на горизонте появляется большой пароход. Он приближается. Увидит ли он крохотную лодку? Бомбар хватает солнечный семафор и отчаянно вертит им, пытаясь послать солнечный зайчик в глаз какого-нибудь матроса, как делают ребятишки с помощью зеркала. Ему удается привлечь внимание! Ерузовое судно, изменив курс, направляется к «Еретику».

Драма в духе Корнеля. Оставит ли Бомбар свой опыт незавершенным и продолжит путешествие на корабле, посланном Провидением? Весомый аргумент в пользу более легкого решения: суша находилась дальше, чем по его расчетам, а полеты птиц ввели его в заблуждение. До ближайшего острова Антильского архипелага оставалось еще 600 миль. Неужели не достаточно пятидесяти трех суток испытаний? Именно так, незавершенный эксперимент лил воду на мельницу скептиков. Нет, следовало продолжать. Еще двадцать суток отделяли смельчака от полного успеха. Пусть будет двадцать суток!

Ален Бомбар все же поднялся на судно. Он согласился принять чудесный душ и легкий, очень легкий завтрак – яичницу из одного яйца, крохотный кусочек говяжьей печени, ложку капусты и три фрукта. Это отклонение от «океанской» диеты остановило диарею, но вызвало другие расстройства пищеварения и – парадоксально – спровоцировало похудение Бомбара до опасного состояния.

«Аракака» – так называлось судно, – оказав моральную поддержку, удалилось. «Еретик» и его пассажир вновь оказались в одиночестве. Бомбар, как видно, не успел растратить свой запас терпения и надежды. 23 декабря 1952 года, через двенадцать суток после «передышки» на борту судна и шестьдесят пять суток с момента отплытия с Канарских островов, Бомбар достиг Барбадоса.

Будет ли применено на практике все, что можно извлечь из этого еретического опыта? В мореплавании, как и в других сферах, инновации порой наталкиваются на укоренившиеся привычки или чьи-то корыстные интересы. Но позволительно допустить, что благодаря этому врачу кораблекрушения все реже будут заканчиваться человеческими жертвами.

По сведениям некоторых испанских хронистов Средних веков, «странный краснокожий человек» приплыл на кантабрийское побережье в одиночку на «выдолбленном дереве». По-видимому, речь идет о пироге. Судя по описанию, этот человек был американским индейцем. Поскольку он очень плохо себя чувствовал, его немедленно доставили, но не к врачу, а к епископу. Он почти тут же умер, произнеся несколько непонятных слов.

Откуда он прибыл? Принесли ли его пирогу ветры и течения? Каким чудом он выжил? Если предположить, что он существовал в реальности и по своей воле покинул отдаленные берега, этот странный краснокожий человек может считаться предтечей мореплавателей-одиночек, победителей Атлантики, во всяком случае одним из первых таких путешественников.

Во все времена существовали люди, желавшие в одиночку помериться силами с океаном, схватиться с ним, что называется, врукопашную. Многие вышли в море, и больше о них ничего не известно. Только четыре века спустя после гипотетического прибытия странного краснокожего человека на испанское побережье можно с уверенностью назвать первого путешественника, который в одиночку переплыл Атлантический океан.

Альфред Джонсон, американский рыбак, чьи предки прибыли из Ливерпуля, в 1876 году решился на путешествие в одиночку, чтобы отпраздновать столетнюю годовщину независимости Соединенных Штатов. Он прекрасно знал все мели Ньюфаундленда, имел собственную плоскодонную рыбачью лодку – 5 метров в длину, без палубы и киля, – которую по этому случаю назвал «Сентениэл» («Столетие»). Он оборудовал палубу, соорудил киль, загрузил балласт и снабдил на первый взгляд избыточным парусным снаряжением: косым гротом, штормовым фоком, дополнительным фоком на случай ветра с кормы. Но размеры парусов соответствовали тоннажу лодки. Навигационные инструменты: горизонтальный компас и лаг.

Загрузив съестные припасы и пресную воду, Джонсон покинул Глостер (Нью-Джерси) 18 июня 1876 года, а окончательно отплыл из Шейк-Харбора (Новая Шотландия) десять дней спустя.

Вначале стояла хорошая погода, потом ветер посвежел. 7 июля морские волны намочили ту часть провизии, которую не удалось разместить в крохотном трюме. Пришлось выбросить ее за борт и урезать ежедневные порции. 15 июля Джонсон встретился с турецким трехмачтовиком, который указал ему координаты: они почти точно совпадали с точкой, рассчитанной им самим. Опыт, полученный в рыболовецких плаваниях, не прошел даром.

2 августа: сильный дождь с градом. Джонсон подбирает паруса, убирает мачту, идет по морю с помощью небольшого плавучего якоря, проверяет крепление балласта и решает поспать в ожидании затишья. Долго нежиться не удалось – сильная волна опрокидывает лодку.

Многие яхтсмены ставили свои парусники на киль после опрокидывания. Джонсону удалось это сделать после двадцати минут усилий, показавшихся ему вечностью в разбушевавшемся море. Потом несколько часов он вычерпывал воду, поскольку лодка была наполовину затоплена.

– Все мои припасы вымокли. Я разложил их на настиле, но начался ливень. У меня осталось всего несколько запаянных банок с консервами.

7 августа вновь появилось солнце, а вместе с ним и бриг, чье название «Альфредон» сверкало огромными медными буквами. Капитан, англичанин, перегнулся через борт:

– Вид у вас усталый, старина. Перебирайтесь на борт. Потом поднимем вашу лодку, если вы ею дорожите.

Альфред Джонсон поднял голову, окинул взглядом высокий борт брига, над которым торчали головы любопытных матросов. Он чувствовал: эти люди в полной безопасности. Быть может, он сделал все, что мог. Но в конце концов отрицательно покачал головой: