Зло из телевизора - Геннадий Сорокин

– Закат советской милиции. Если и дальше так дело пойдет, то надо искать другую работу.

– Никуда ты не уйдешь! – убежденно сказала жена. – Выпей, успокойся и расскажи, что у тебя стряслось.

Я достал бутылку. После моего ухода водки в ней не убавилось.

– Вы с Герой не выпили ни рюмки?

– Он ушел минут через десять после тебя.

– Лиза, ты в «Изумрудном лесу» к спиртному не притронулась, сегодня за стол не села… Нас скоро будет трое?

– Не хотела раньше времени тебе говорить, но, по всем признакам, я беременна. Схожу в женскую консультацию, и тогда все будет понятно.

Я отставил бутылку в сторону, подхватил жену на руки и унес на диван.

Маньяк, Малышев, «Космогония», работа и веселая потерпевшая испарились, и на всем свете остались только я и Лиза. Я и она, а все остальное – подождет.

Во вторник утром Большаков собрал руководство УВД на экстренное совещание.

– Коллеги, – нервно начал он, – за последнюю неделю оперативная обстановка в городе резко обострилась: появились антиправительственные надписи на общественных зданиях, все крупные заводы готовы встать в предупредительной забастовке. Вчера ночью в Машиностроительном райкоме КПСС выбили стекла на первом этаже, а стены Кировского райкома изрисовали похабными картинками. Для стабилизации обстановки в городе и области на внеплановом заседании областного совета народных депутатов принято решение об отмене свободной продажи табачных изделий и введении талонов на сигареты и папиросы с первого ноября этого года. Завоз сигарет начинается завтра утром. Нам поставлена задача: взять под охрану все магазины и базы, куда будут завозиться сигареты.

Взяв секундную паузу, Большаков раскрыл ежедневник, сделал вид, что сверяется с записями в нем.

– Военное положение в городе не вводят? – серьезно спросил начальник следствия.

Большаков стянул очки на кончик носа, пристально посмотрел на подчиненного, но ничего не сказал. Начальнику следствия до пенсии оставалось два месяца. Воспитывать его было уже поздно.

– Думаешь, нам солдат на подмогу кинут? – с издевкой спросил Селезнев.

– Коллеги! – Большаков решил на корню пресечь опасный разговор. – Солдаты – это не ваше дело. Если у кого-то возникло желание заняться политиканством, то идите на гражданку и там разглагольствуйте. Я любому из вас рапорт на увольнение хоть сейчас подпишу. Желающие покинуть наши ряды есть?

Желающих преждевременно расстаться с погонами не было.

– Отлично! – продолжил Большаков. – Перейдем к делу. У нас нет столько личного состава в патрульно-постовой службе, чтобы взять все объекты под охрану. Я принял решение – вывести на улицу всех сотрудников милиции. Всех до единого: штабистов, тыловиков, оперативников.

– А кто преступления раскрывать будет? – дернулся Малышев.

– Дежурные группы. Если мы оставим нераскрытыми кражи и грабежи, то это будет плохо, а если допустим в городе мятеж – это будет катастрофа. За нераскрытые преступления нас накажут выговорами, а за массовые беспорядки – всех уволят, невзирая на заслуги. К обеду составьте график выхода личного состава на круглосуточную охрану баз и магазинов.

Мне после выступления Большакова захотелось встать и спросить: «А как же маньяк? Мне его как ловить? В свободное от работы и дежурств время?»

– Все свободны! – закончил совещание начальник УВД.

О маньяке-имитаторе я спрашивать не стал. Кому он нужен, когда в городе предреволюционная ситуация? Интересно, как царская полиция в 1917 году работала? Нигде об этом не прочитаешь.

Клементьева на совещание Малышев не пустил: Геннадий Александрович пришел на работу в полупьяном состоянии. До нашего возвращения он отсиживался в кабинете начальника уголовного розыска и от нечего делать отвечал на звонки.

– Воловский звонил, – сообщил он нам.

– Ты ему ничего не наговорил? – встревожился Малышев.

– Да нет, все нормально было! – с добродушной улыбкой нетрезвого человека ответил Клементьев. – Он Лаптева к Астаре посылает. Она со следователем прокуратуры разговаривать отказалась.

– Пускай сам едет! – отрезал я. – Мне график охраны магазинов составлять надо.

– Андрей Николаевич! – От нахлынувшего гнева Малышев едва не перешел на крик. – Ты что, значимость свою показать решил? Все летит к чертовой матери, а ты в позу встал? Без тебя графики составим. Держи фронт на линии экстрасенсов. Если нам преступников ловить не дают, то хоть здесь работу не завалим.

– Есть, мой генерал! – отчеканил я и поехал к жрице.

У Астары история повторилась с той разницей, что нож сестре жрицы вручил следователь, а не я. С ответом к нам вышла сама наследница древнеассирийских знаний. Сухо кивнув мне и вообще не обращая внимания на следователя, она сказала:

– Магический кристалл обрисовал мне облик преступника.

– Я тоже советовался с магическим кристаллом, – перебил Астару я. – Он мне сказал, что владелец ножа ростом примерно 185 сантиметров, размер ноги – 44-й, у него спортивное телосложение и больной желудок.

– Андрей Николаевич, ты что? – испуганно зашипел следователь.

Астара недовольно посмотрела на него и, глядя мне в глаза, сказала:

– У преступника карие глаза. Зовут его Андрей.

– Ого, мой тезка! – съязвил я. – Где его искать?

– Ищи там, где ты бывал, – потусторонним голосом ответила жрица. Каким-то образом она могла переходить от нормальной человеческой речи к чревовещательной, словно за нее говорил невидимый и неосязаемый дух. – Ты дышал с ним одним воздухом, ты вдыхал дым костра, который разжег он. В какой-то миг вы оба одновременно смотрели на одну и ту же женщину.

Астара вскинула руки к потолку, пробормотала заклятие на неизвестном языке и ушла в свои покои. Следователь, не разобравшись в ситуации, хотел последовать за ней, но охранники Астары грудью заслонили двери.

– Сеанс пророчества окончен, – объявил Тахир. – Жрица устала и нуждается в отдыхе.

– Пошли! – дернул я за рукав следователя. – Источник иссяк, оракул на каникулы закрылся.

На улице следователь стал теребить меня расспросами. Чтобы он отвязался, я пояснил, как рассматриваю белиберду, которую навешала нам на уши Астара.

– Пророчество про воздух – фигня! И я, и ты сейчас дышим с насильником одним воздухом. Другого воздуха на планете Земля просто нет. Далее. Осенью во всех дворах жгут опавшие листья, так что немудрено, что мы могли проходить мимо одного и того же костра. И последнее: ночью, когда имитатор следил за нами на месте происшествия, мы могли оба одновременно смотреть на одну и ту же женщину – на потерпевшую. Что еще?

– Имя и глаза.

– С именем она выкрутится. Поймаем Васю, она заявит, что в нематериальном мире его зовут Андрей, а Вася – это мирское его имя, которое для пророчества не годится. С глазами ничего не скажу, но большинство людей в мире кареглазые.