Дом яростных крыльев - Оливия Вильденштейн

— Тебе нельзя ничего здесь касаться без разрешения короля.

Глаза моего деда напоминают два колодца, заполненные блестящими синими чернилами.

— Ах нет, Юстус. Пусть потрогает.

Король делает взмах рукой, и его губы растягиваются в лучезарной улыбке, от которой меня знобит.

— Приношу свои искренние извинения за свои ужасные манеры.

Повернувшись к ворону, я начинаю обдумывать оригинальные способы покинуть Исолакуори вместе с ним, так как не могу просто взять и спрятать его у себя под юбкой, какой бы пышной она ни была.

Я делаю резкий вдох, так как вспоминаю, что король чего-то от меня хочет. Может быть, он может рассмотреть обмен: миску на моё умение заклинать змеев? Я разворачиваюсь, чтобы спросить его, но приглушенно вскрикиваю, так как мой нос почти упирается ему в грудь.

Я перевожу взгляд на одного из братьев Регио, стоящего рядом со мной.

— Мне очень нравится ваша миска.

— Неужели? И что тебе в ней так нравится?

Очередная ловушка.

Неподдельный интерес?

— Несмотря на то, что я только наполовину фейри, я на сто процентов женщина, а вы, наверное, знаете, как мы любим блестящие побрякушки. Не говоря уже о моей любви к животным.

Вены на моей шее, должно быть, начали выпирать, но я никак не могу скрыть бешеное биение своего пульса.

— Её сделал один из ваших предков, или подарил её какой-то правитель?

— Я сделал её сам, после битвы, в которой я победил.

Единственная битва, которую выиграл Марко это битва при Приманиви, которая, по словам Джианы, изменила его поведение и сделала его глаза пустыми. Хотя, как по мне, его глаза вполне себе наполненные. Их радужки гордо горят, а зрачки пульсируют, полные опасных подозрений.

Если это он сделал миску в виде ворона, значит, он собрал их всех сам. Интересно, в каком состоянии пребывала птица, когда превратилась в миску? Была ли она металлической и твёрдой, или пушистой и чёрной?

— Это ворон, верно?

Своим молчанием Марко подтверждает мои слова.

— Директриса Элис изображала их гигантскими тварями, но они довольно маленькие.

Я нацепляю на лицо маску полнейшей невинности.

Я чувствую, как взгляды присутствующих перемещаются с меня на Марко, а затем обратно на меня.

— Это всего лишь миниатюра, призванная увековечить монстров, с которыми мы сражались.

— Даже не представляю, насколько устрашающими они, наверное, были.

Он наклоняет голову на бок.

— Разве? Вы плаваете со змеями.

Я не попадаюсь на его уловку.

— Я никогда не видела такой детализации.

— Наш кузнец очень талантлив. Не знал, что вы испытываете такой живой интерес к скульптуре, синьорина Росси.

— Вы мало что про меня знаете, Маэцца.

Несмотря на то, что это были не самые ужасные слова, которые я произнесла за сегодня, последний комментарий был излишним.

— Вам, и правда, пора выдвигаться, Марко. Вы же не хотите надолго оставлять Эпонину с вашей матерью. Вашу бедную невесту съедят живьём.

Данте обхватывает мой локоть своей тёплой рукой.

— Я позабочусь о том, чтобы Фэллон благополучно вернулась домой.

— Я приказал капитану Даргенто… — начинает мой дед, но Данте перебивает его.

— Я уже здесь, Росси. И я её отвезу.

Юстус смыкает губы и расстояние между ними теперь не шире, чем шов между золотыми мозаичными плитками. Он смотрит на Данте, после чего переводит взгляд на капитана, который стоит по стойке смирно вместе с остальными стражниками в тронном зале.

— Хорошо, Альтецца.

Сапоги Юстуса скрипят, когда он разворачивается.

— Я провожу капитана до его лодки и подготовлю вашу, Маэцца.

Глаза Юстуса Росси ловят мой взгляд.

Я ожидаю, что он попрощается.

Или кивнёт.

Но я ничего от него не получаю.

И почему я всё ещё чего-то ожидаю от этого мужчины?

Не говоря ни слова, он выходит в ослепительную голубизну, простирающуюся за чрезмерно огромными золотыми дверями тронного зала, Сильвиус следует за ним.

Марко приподнимает руку и кладет её на плечо своему брату.

— Исолакуори твой в моё отсутствие.

Ткань под его рукой сминается.

— Постарайся его не разрушить.

— Я очень постараюсь, Марко.

Тупое лезвие ножа смогло бы сейчас разрезать стену напряжения между двумя братьями.

Марко улыбается, но это совсем не похоже на улыбку.

— Ты, кажется, слишком рад этому поручению.

— Если ты хочешь, чтобы я остался в бараках, и чтобы твои владения охраняли стражники…

— Я тебе доверяю.

Марко переводит взгляд на меня, сообщая мне о том, что его доверие на меня не распространяется.

— Вы собираетесь остаться на Исолакуори в моё отсутствие, синьорина Росси?

— У меня работа и семья, так что — нет.

Его скользкая улыбка растягивается, точно масляное пятно.

— Какая ответственная девушка.

— Могу я кое-что у вас спросить перед вашим уходом?

— Можешь.

— Если я соглашусь попробовать приручить змеев, и мне каким-то образом это удастся, вы можете отдать мне блюдо в форме птицы?

Радужки его глаз сияют в свете гротескной люстры.

— Приручи змеев, и мы обсудим твоё вознаграждение.

Это значит, что он подумает о том, чтобы с ним расстаться?

Он кивает на вход в трофейную комнату.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы заставляли ждать клиентов вашего борделя, синьорина Росси.

Моя спина напрягается, когда я понимаю, на что он намекает.

Не говоря уже о том, что мне очень-очень не нравится, когда он называет «Кубышку» борделем. Это далеко не только бордель.

— Мне стоит передать привет Джиане? Я слышала, что вы когда-то были друзьями.

— Я не знаю, о какой Джиане вы говорите, но можете передать от меня привет кому пожелаете, если это сделает их день лучше.

Ого.

— Я приму вас после моего возвращения на следующей неделе.

Он разворачивается, словно искрящийся вихрь, и направляется вперёд. Два вооруженных стражника шагают впереди него, и ещё двое следуют за ним.

— Стража, потушите свечи и заприте двери.

— Альтецца, синьорина.

Солдат с серебристыми глазами и длинными каштановыми волосами, забранными в хвост, взмахивает рукой, приглашая нас на выход.

Я бросаю взгляд на миску. Меня подмывает протянуть руку и стащить её, но красть ворона на глазах у принца и целого полка вооруженных фейри — определенно не очень умно.

Данте нежно сжимает мой локоть, и я иду вперёд.

Стражник-фейри проводит рукой в воздухе и задувает королевский огонь, а вместе с ним и мои перспективы что-либо предпринять.

ГЛАВА 31

Мы с Данте не разговариваем по пути к понтону. И только когда мы садимся на военную гондолу и отплываем от пристани, полностью сделанной из золота, он нарушает тревожную тишину.

— Зачем?

Он пристально смотрит на беспокойный океан и тёмный пролив, в котором обитают змеи.