Счастье рядом - Аннэ Фрейтаг

– Я не хочу ссориться с тобой, – шепотом говорю я и подхожу ближе к нему. – Позволь мне объяснить, пожалуйста.

– Ты не должна ничего объяснять, Тесса. – Тесса? Он еще никогда не называл меня так. Услышать это из его уст равносильно ругательству. И в тот момент, когда я собираюсь набрать воздуха, он качает головой: – Перед тем, как ты начнешь возражать, остановись, я не хочу говорить об этом. Окей? – Его взгляд вонзается в меня как кинжал.

Я сглатываю.

– Окей.

– Спасибо. – Оскар поворачивается ко мне спиной, наклоняется и умело соединяет два крепления палатки. Я собираюсь залезть в багажник, но слышу его голос: – Подожди…

Я с надеждой оборачиваюсь.

– Да?

– У тебя заяц.

– Ах да… – Ком в горле опускается ниже, и мне становится тяжелее дышать.

– Могу я его забрать? Сейчас, – его мягкий до этого голос становится холодным и чужим.

Я думала, что знаю Оскара. Думала, знаю, кто он. Но в это мгновение мне становится ясно, что я ошибалась. Такой Оскар мне совершенно не знаком. Его грубый взгляд и напряженная челюсть.

– Он в твоей сумке? – раздраженно спрашивает он и показывает пальцем рядом со мной.

Окей, я его обидела. Оттолкнула, отвергла. И это было неправильным. Но и его поведение сейчас неправильно. Лицо Оскара расплывается, и я чувствую, как слезы текут по моим щекам.

– Если тебе так трудно, позволь, я сам его достану.

– Кто ты? – шиплю я, вытирая слезы.

– Дай мне уже этого проклятого зайца! – в ярости орет он и подходит ко мне.

Несколько секунд я стою как приклеенная. Как такое может произойти, ведь еще пару минут назад мы целовались. Еще пару минут назад все было хорошо. Я трясущимися пальцами берусь за лямки моей сумки и вытаскиваю ее из-под его свитера.

– На! – разочарованно говорю я и швыряю ему сумку. – Сам ищи!

С этими словами я забираюсь в багажник, захлопываю дверь и сворачиваюсь как маленький мячик за водительским сиденьем. Я закрываю лицо руками и слышу, как он роется в сумке.

– Его там нет!

– Он там! – рассерженно отвечаю я.

– Нет, его здесь нет! – Оскар открывает дверь машины и смотрит на меня с яростью. – Куда ты его дела? – Я не успеваю забрать сумку, потому что он вытряхивает из нее все содержимое. Мой кошелек, мои таблетки, тампоны, цепочку Лариссы… Все выпадает. – Его тут нет! – рычит Оскар со слезами на глазах.

– Дай я посмотрю, – утешительно говорю я и протягиваю руку к сумке. – Оскар, я знаю, где…

– Я не должен был давать его тебе, – он вырывает сумку из моих рук и в отчаянии ходит туда-сюда. – Мне нельзя было доверять его тебе! Ты понятия не имеешь, как много он для меня значит!

Я отодвигаю свои вещи с дороги и выхожу из машины. Мой голос дрожит, а в животе скапливается ярость.

– И с чем это связано? – кричу я в темноту. Он останавливается и смотрит на меня. – Почему я не знаю об этом?! – Я сжимаю руки в кулаки. – Скажи, пожалуйста, Оскар, почему?! Потому что ты мне не рассказываешь! Потому что хранишь в себе все свои тайны, но при этом ждешь от меня, что я расскажу тебе мои!

– Как будто ты мне все рассказываешь!

– Я рассказала тебе больше, чем кому-либо на свете, – я вытираю слезы. – Ты знаешь обо мне практически все, а я о тебе – ничего.

– Неправда.

– Нет, правда.

– Нет, неправда, – упрямится он. – Тем более что это никак не связано с возникшей проблемой!

– И что это, прости, за возникшая проблема?

– То, что ты меня оттолкнула, – он смотрит мне прямо в глаза. – Почему ты сначала крепко прижимаешься ко мне, а потом отталкиваешь? Знаешь, как я себя чувствую после этого?

– Я извинилась за это! – наезжаю я на него.

– Да, но от этого ничего не изменится.

– Чего ты от меня хочешь?!

– Я хочу знать, что все это значит! – его голос дрожит. – Я будто хожу по лезвию ножа!

– Что ты имеешь в виду?

– Сначала ты меня целуешь, потом отталкиваешь, потом смотришь на меня этим взглядом, но когда я снова тебя целую, ты снова меня отталкиваешь…

– Ты не понимаешь? Серьезно? – качаю я головой.

– Да, серьезно! – он в ярости. – Давай же, скажи, почему ты так поступаешь?

– Потому что я боюсь, что ты увидишь меня голой!

– Что? – в недоумении спрашивает он.

– Я больна, Оскар! Мое тело больное! – ору я и кладу руки на то место, которое не хочу показывать ему. По моему лицу текут слезы. – Этот шрам уродует меня! – всхлипываю я.

– У меня нет проблем с этим шрамом!

– У тебя, может быть, и нет, но у меня есть! У меня есть с ним проблемы! Я – это не я.

Мы смотрим друг на друга, затаив дыхание.

– А кто ты? – шепчет он в тишину.

– Я… теперь не знаю, – я вытираю слезы. – Ты хоть раз задумывался, как я чувствую себя рядом с такими, как ты?

– Что ты подразумеваешь под «такими, как я»?

– Рядом с теми, кто выглядит как ты!

– Тесс, что ты несешь? Ты прекрасна…

Я издаю осуждающий звук.

– Ага, точно…

– Нет, ты прекрасна, – спокойно говорит он.

– Кожа да кости! – бросаю я, и мой голос звучит очень резко. – Я отвратительна!

Я чувствую, что меня вот-вот прорвет. Но прежде, чем разразиться перед ним слезами, я выхватываю сумку из его рук, открываю внутренний карман и достаю зайца.

– На, держи! – я больше не кричу, и не только потому, что мои легкие мне этого не позволяют, а потому, что у меня все болит. И в этот раз не оттого, что я счастлива. В этот раз мне просто больно.

Я уже несколько часов не сплю, ворочаюсь туда-сюда, а вместе со мной и мои мысли. И неважно, сколько раз я уже проиграла в голове нашу ссору, но не могу поверить, что Оскару наплевать на мой шрам. Ведь он огромный и гадкий. Он просто не понимает, о чем говорит. Откуда? Тогда он видел мельком только крохотную его часть. Если бы он знал, как я выгляжу обнаженной, был бы благодарен за то, что я его оттолкнула.

Ночь очень душная, и повсюду стрекочут цикады. Я задумываюсь, прислушивается ли сейчас Оскар к этим звукам. Наверное, нет. Я уставилась на серую обивку крыши, и возникло странное ощущение, ведь не так давно мы вместе лежали на этой крыше. Оскар на мне.

Я сажусь и смотрю в окно, но едва ли могу что-то разглядеть. Готова поспорить, он сейчас крепко спит в своей дурацкой палатке, пока я еще сильнее погружаюсь в мысли. Неважно, что он говорит, шрам вызовет у него отвращение! Он мерзкий, и я не буду упрекать Оскара за это. А что он еще должен сказать? «Тесса, у тебя не очень привлекательное тело, можешь не снимать футболку?» Он никогда так не скажет. Он слишком хорошо воспитан. И не хочет причинить мне боль, поэтому не признает, что мое тело вызывает у него отвращение. И он не должен делать этого, потому что каждый, кто увидел бы шрам, счел бы его уродливым. Ему даже не нужно произносить это вслух. Я и так это знаю.