Смертельное танго - Татьяна Корсакова

…Она проснулась от боли в спине, открыла глаза и тут же снова зажмурилась от солнечного света.

Утро. Она не дома. Она снова на стройке, на той самой бетонной плите, которая стала для нее местом силы. Вот отчего ноет спина. Оттого, что полночи она проспала на голом камне.

Селена села, коснулась земли босыми ногами, осмотрела свою одежду. На сей раз выглядела она вполне прилично. Футболка и спортивные штаны. Очень предусмотрительно — лечь спать, не раздеваясь. Она задрала футболку, осмотрела свой уже наметившийся живот — спирального лабиринта, кровоточившего все предыдущие дни, больше не было. Даже намека. Зато уже почти забытая легкость и беззаботность снова вернулись. Селена улыбнулась, погладила себя по животу. Жаль, что она не додумалась лечь спать в тапочках, не пришлось бы топать домой босиком. Хорошо, что недалеко, да и время, судя по всему, раннее. Данила, наверное, еще спит…

Данила не спал, в спешном порядке собирался на ее поиски.

— Слава богу! — вздохнул он, стоило Селене переступить порог. — Опять?

— Опять. — Она виновато улыбнулась, присела перед коляской, обвила руками его шею.

— Как ты себя чувствуешь? — Он все еще тревожился, заглядывал в глаза, пытался понять, что с ней происходит.

— Замечательно! Я легкая, как воздушный шарик! Только поясницу ломит. Не слишком удобно спать на камнях.

— А я проспал. — Данила потянул ее за футболку, усадил к себе на колени. — Знал же, что нужно тебя караулить, и все равно вырубился.

— Зато выспался, — она беззаботно улыбнулась, поцеловала его в кончик носа.

— Ну и что мне с тобой делать? — Данила покачал головой не то расстроенно, не то досадливо. — Может, тебя привязывать в полнолуние? — Он вдруг расплылся в улыбке. — И вообще, это неправильно! Кто из нас Оборотень?

— Ты. — Она тоже улыбнулась, прислушиваясь к наполняющей тело легкости.

— Тогда почему я в полнолуние дрыхну без задних лап, а ты гуляешь по ночам неизвестно где? Нет, следующий раз я тебя обязательно привяжу.

— Не выйдет! — Селена покачала головой.

— Почему?

— В детстве меня уже пробовали привязывать.

— И что?

— Я как-то развязывалась.

— А если попробовать наручники?

— Оборотень, что за фантазии?! — Она рассмеялась задорно и звонко, как не смеялась уже давно.

— И вовсе это не фантазии. Я просто пекусь о твоей безопасности. — Данила обхватил ее за талию, прижал к себе так сильно, что стало трудно дышать.

— Нет, Оборотень, наручники — это слишком радикально!

— Тогда не буду спать в полнолуние. — Теперь Данила говорил очень серьезно. Под его внимательным взглядом Селене вдруг стало не по себе.

* * *

Его Лунная девочка потопала в ванную, а Данила глубоко задумался. С одной стороны — хорошо, что Селена стала вот такой, безрассудно-легкомысленной, точно все забыла, точно и не было в ее недавнем прошлом никаких ужасов. А с другой, безрассудство — это тоже крайность.

Они с Лемонтием и Дакером, как ни старались, не могли вычислить того выродка, а значит, успокаиваться еще рано. Пусть Селена и уверяет, что ей больше ничего не угрожает, что снаряд дважды в одну воронку не попадает, он знает: его Лунная девочка боится. Не в такие дни, как сегодня, когда на время отступают проблемы с энергообеспечением, еще неделю-другую Селена будет порхать как мотылек, а потом все начнется сначала: и страх, и боль, и отчаяние.

Когда это закончится, Данила не знал. Элеонора сказала, нужно время. Сколько еще? И что случится потом, когда время придет? Станет Селена прежней или трансформируется в новую, незнакомую ему женщину.

Она уже меняется. Возможно, другие этого не замечают, но он-то видит! Даже волосы… Раньше они были русыми, а сейчас отчетливо видно, как сильно они потемнели. На три тона как минимум. Один месяц — один тон. К моменту родов его девочка рискует стать брюнеткой. Нет, он не имеет ничего против брюнеток, Селене пойдут черные волосы, но все-таки как странно…

И глаза меняются, выцветают, теряют неоновую яркость, становятся блекло-серыми, чтобы в одну из таких вот сумасшедших ночей засиять с новой силой. Кажется, она даже становится выше ростом. Один месяц — один сантиметр…

Данила надеялся, что все закончится с рождением ребенка. Ему бы очень этого хотелось. А пока нужно быть настороже. То, что он проспал ее ночную прогулку, непростительно. Бог знает, что может с ней случиться, когда она в таком состоянии. Бог знает, с кем она может столкнуться ночью. В полнолуние нельзя спать ни в коем случае. Несколько дней можно потерпеть, пожить на кофе и энерготониках. В конце концов, он же Оборотень. Что ему полнолуние?..

* * *

Данила, наверное, очень сильно удивился, если бы узнал, чего на самом деле боится Селена. Она больше не боялась маньяков, полной луны и проблем с энергообеспечением. Теперь больше всего на свете она боялась, что однажды ночью он придет за ней на стройку и увидит во всей неприглядности. Она не знала, как именно покидают ее излишки энергии, но была уверена, что зрелище это не для посторонних глаз, даже Даниловых. Это что-то очень интимное…

Проблему решило снотворное. Теперь Селена могла не волноваться, что Данила пойдет за ней следом…

Ее четвертый лунный месяц подходил к концу. Пружина свернулась почти до упора. Еще день-другой, и произойдет сброс. Ей сразу станет легче, а пока — кожа сорвана, нервные окончания оголены. Она ходячая бомба, готовая взорваться в любую минуту.

Утро выдалось туманным. В молочном мареве не было видно даже собственной вытянутой руки. Спешащую на работу Селену окружали только звуки. Город просыпался, готовился к трудовым будням. Городу не было дела до этого почти сказочного тумана. Где-то слева истошно взвизгнули тормоза, раздался возмущенный звук клаксона. Только сумасшедший может сесть за руль в такую погоду, но Москва полна сумасшедшими, вечно торопящимися людьми. Им даже бояться некогда…

Селена уговорила Данилу поехать сегодня в студию попозже, переждать туман. Он обещал, хотя и видно было, что ему не терпится приступить к работе. У Данилы сейчас новый проект — сложный и очень перспективный. Теперь он сутками напролет пропадает в студии, а когда возвращается, выглядит смертельно уставшим, но довольным. Это хорошо. Ей нравится, что ее мужчина занят любимой работой…

Селена свернула на липовую аллею, шум города стал тише, отдалился. Теперь, чтобы добраться до метро, ей приходилось делать большой крюк, проходить по вот этой старой аллее. Данила настаивал, чтобы она никогда больше не ходила одна вдоль стройки, даже в светлое время суток. Учитывая регулярные ночные прогулки, это было странно и даже наивно, но Селена дала слово и слово свое держала.

…Шаги за спиной были не громкими, но достаточно отчетливыми. Странно, что она услышала их только сейчас. Селена обернулась — никого, только грязно-серая вата тумана.