Цирк чудес - Элизабет Макнил

class="p1">Гром аплодисментов в парке. Толпа собралась за трибунами; все ждут, машут бумажными флагами и хором выражают свой восторг. Джаспер чует свежую типографскую краску на заголовках завтрашних газет. У них появится масса новых клиентов, заполняющих трибуны по четыре, по пять раз за вечер. Остается лишь подставить цилиндр и вычерпывать поток золота.

Он помава́ет руками, словно дирижируя перьями сотни наемных писак с Флит-стрит.

«Джаспер Джупитер производит фурор перед королевой в триумфальном представлении…»

Когда Нелл опускается на землю и корзину воздушного шара снова закрепляют причальными канатами, он велит принести шампанское. Они пьют из старых банок из-под джема, чокаясь друг с другом. Ощущение принадлежности охватывает его с такой силой, что причиняет ноющую боль. Сегодня вечером они работали слаженно, как единое целое и превзошли всех остальных соперников.

Джаспер не удивляется, когда к нему подходит придворный из королевской свиты и с легким поклоном вручает приглашение во дворец. Нелл будет сопровождать его.

– Она великолепна, не правда ли? – говорит Джаспер. – Я сам воспитал ее.

– Ее Величество чрезвычайно заинтересована в личном знакомстве.

– А я чрезвычайно польщен ее приглашением. Я вызову экипаж… Нам следует приехать сейчас или в назначенное время?

Наступает неловкая пауза.

– О, вы меня неправильно поняли, – с заминкой отвечает он. – Ее Величество получила большое удовольствие от вашего представления, но она хочет видеть Лунную Нелли. – Он смотрит на Джаспера как на слабоумного. – Только Лунную Нелли, в Букингемском дворце.

Тоби

Гроза налетает мгновенно. Огромная чаша небосвода раскалывается ветвистыми молниями. Гулко и тяжело бухает гром. Это библейское зрелище, словно гнев Божий обрушивается на землю. Дождь льет как из ведра, гасит свечи и превращает опилки в жидкую кашу. Животные дрожат, лев садится и опускает голову. Тоби хватает зверей за поводки и тащит в клетки. Повсюду вокруг него лужи вскипают от бесчисленных капель. Вода струится по его лицу и капает с носа и подбородка.

Он работает сосредоточенно, без спешки быстро рассеивающейся толпы, где джентльмены ныряют в экипажи и двуколки, а дамы настолько промокли, что юбки облепляют их ноги. Он накрывает скамьи брезентом и старается спасти некоторые декорации из папье-маше, но они превращаются в труху у него в руках. Арена становится похожей на колодец. Нет смысла спасать занавес; он так пропитался водой, что даже силач Виоланте не может его поднять. Гремит гром. Слова Джаспера эхом отдаются у него в голове. Убери это, принеси то, тяни туда, я сказал, туда! Его брат стоит в центре арены, окруженный арочным полукругом трибун. Его волосы прилипли к лицу, указующий перст тычет в разные стороны. Никто не приближается к нему. Тоби видит, как в фургонах зажигаются лампы. Стелла поторапливает Перл перейти из фургона Нелл в ее собственный фургон.

Тоби огибает трибуну, чтобы проверить животных и распорядиться о кормежке. Он перепрыгивает через расширяющийся поток воды. Под клетками собираются вонючие лужи. Он поднимает доски, подпирающие фургоны зверинца, и набрасывает сухие одеяла на леопардов.

Гримальди нервничает в стойле и роет землю копытом. Тоби спешит к нему, как он делал, когда пушки грохотали под Варной, и прижимается щекой к его влажному носу. «Ш-ш-ш», – говорит он, и животное начинает успокаиваться. Он сам радуется теплу Гримальди, продрогший насквозь в мокрой одежде. В зимние ночи он часто спит рядом со своим конем, положив голову ему на живот. Так можно было бы сделать и сегодня, но ему нужно проверить, нет ли протечек в фургоне и не пострадали ли его фотографии. Дождь молотит по крыше.

– Стой спокойно, – говорит Тоби, когда лошадь вскидывает голову и тычется в него носом. – Вот, хороший мальчик.

Он снова выходит на улицу, где грязная вода доходит ему до лодыжек, а в небе сверкают молнии. Вспышка освещает на борту его фургона: Закрепляй тени, пока материал не выцвел. Дверь фургона набухла от воды, и ему приходится толкать со всей силы. Внутри сухо; он облегченно вздыхает и зажигает лампу. Маленькое помещение медленно озаряется светом: его матрас на полу, ряды банок и флаконов с химикалиями и книга, которую они с Нелл вместе читали вчера вечером. Он чует ее запах на постельном белье – лимонное масло и что-то более землистое – и на мгновение раздражается оттого, что она забрала так много его жизни, что он почти ни о чем не думает, кроме нее.

Он собирается стащить с себя мокрую одежду, когда дверь распахивается настежь. На пороге стоит его брат, стряхивающий воду со своих волос и плаща. От него исходит волна ярости, раскаленной добела.

– Эта сучка, – шипит Джаспер.

Тоби внезапно боится, что Джаспер тоже уловит запах Нелл, что он обо всем догадается и это подтолкнет его к чему-то ужасному и безобразному. Но его брат не в себе; его глаза блуждают по сторонам, и от него несет джином.

– Как она могла? – восклицает Джаспер. – Как она могла?

Он хватает пустую бутылку и взвешивает в руке, словно прикидывая, обо что будет лучше разбить ее.

– Наверное… – говорит Тоби и умолкает. Он никогда не видел брата в таком состоянии, не ощущал тяжести его пьяного гнева.

– Разве она не знала, что это мое шоу? Разве она не видела повсюду мое имя? – Он вращает бутылку в руке. – Лунная Нелли! Это я создал ее! Я породил это маленькое чудище. Я вытащил ее из ничего – из поганой мелкой дыры! Почему королева не поняла этого? Как она могла не понимать, что Нелл принадлежит мне, что она всего лишь кукла на нитках, что я ее долбаный творец?

Тоби открывает рот и закрывает его, проглатывая свои возражения. Он прикасается к губам в надежде обрести слова, какую-то безопасную защиту и оправдание для Нелл. Другой мужчина пригвоздил бы Джаспера к стене, прервал его яростные словоизлияния. Но Тоби лишь моргает, опустив мощные руки. Ему не хватает мужества защитить ее.

Трус, думает он. Трус.

Джаспер расхаживает перед ним, заламывая руки, плюясь и выкрикивая оскорбления, и Тоби старается не слушать, старается дождаться, пока все пройдет.

Он поднимает голову лишь тогда, когда его брат умолкает и перестает расхаживать взад-вперед. Джаспер странно смотрит на него, приоткрыв рот.

Сначала Тоби не понимает, в чем дело.

– Что ты сделал? – шепчет Джаспер. – Что ты с собой сотворил?

– Что? – Он прикасается к голове и думает, что порезал лоб.

Только тогда он замечает, что рубашка порвана у горловины, что от дождя она стала прозрачной. Сквозь ткань просвечивают неясные очертания: бледное кружево лиан, малиновые пионы, распускающиеся на груди, словно второе сердце. Он тянется к покрывалу, чтобы прикрыться, но Джаспер бьет его по руке.

– Что ты с собой сотворил? – уже громче повторяет Джаспер. Он хватает рубашку Тоби и разрывает ее до пояса, по полу рассыпаются пуговицы.

По его коже рассыпаются розы и лилии, словно упавшие с кургана на Ковент-Гардене.

– Я… я думал, тебе понравится…

– Нравится? – Джаспер сплевывает. – Ты превратил себя в одного из них. В урода. Ты бы предпочел их жизнь?

Он смотрит на Тоби так, словно не знает его, как мог бы смотреть на животное.

– Ты бы предпочел быть на арене, чтобы тебя высмеивали и тыкали пальцами? Ты бы выбрал такое?

Джаспер поднимает руку, и, хотя брат не прикасается к нему, Тоби спотыкается. Он