Скажи мне, где я - Адриана Мэзер

– Даже если пойдешь одна, – говорит он, – мы должны знать, где ты, и находиться поблизости. Хоть мне и неприятно соглашаться с Аарьей, она права: аптекари коварны. Они с такой же вероятностью могут навредить, с какой и помочь.

Я молчу секунду.

– Я понимаю, ты хочешь защитить меня, но я дала Маттео слово и не собираюсь его нарушать.

Аарья порывается что-то сказать, но Инес ее опережает:

– Аарья, ты хочешь пойти, потому что аптеки – это редкий и ценный ресурс. И поверь, я как никто другой понимаю твое любопытство. – Она бросает взгляд на нас с Эшем. – В дальнейшем я собираюсь стать аптекарем. Но если воспользоваться информацией Маттео, нарушив данное ему слово, это может плохо кончиться, и в будущем Новембер уже не сможет заручиться поддержкой Маттео, а она, скорее всего, ей очень понадобится. В какие бы неприятности Новембер ни влипла, если пойдет одна, с нами будет во сто крат хуже. Ты правда думаешь, что аптекарь-Медведь поделится информацией и ядом с Волком, Шакалом и Лисой?

Аарья недовольно ворчит, Эш сердито уставился в тарелку.

– Кроме того, – Инес встает из-за стола, – у нас мало времени. Если уж идти туда, то Новембер должна сделать это прямо сегодня. – Инес уходит в гостиную и возвращается с телефонным справочником в руках. Она кладет его на стол передо мной. – Где бы ни находилась эта аптека, ты наверняка найдешь здесь ее адрес.

Эш тоже встает.

– А ты куда собрался? – спрашивает Аарья, явно недовольная тем, что ей не удалось одержать победу в этом споре.

– Купить еще одноразовых телефонов, – говорит Эш, надевая куртку. – У Новембер должен быть способ с нами связаться.

У меня душа уходит в пятки. Я была так занята мыслями о том, что не могу нарушить данное Маттео слово, что до меня не сразу дошел смысл принятого решения: я иду одна.

* * *

Выхожу из такси, которое будто выехало прямиком из сороковых годов, и натягиваю капюшон. Знаю, насколько абсурдно в моей ситуации чем-либо восхищаться, но в том, чтобы ехать на заднем сиденье этого британского кеба и расплачиваться британскими фунтами, есть что-то очень волнующее. Однако стоит мне свернуть за угол, как все мои восторги мгновенно улетучиваются. Передо мной тянется ряд гордых старых строений с элегантно украшенными витринами, одна из которых принадлежит антикварной лавке с расписанной вручную вывеской «Магия прошлого», как и говорил Маттео.

Приглядываюсь к людям, выходящим из пекарни по соседству со свежей выпечкой и горячим кофе в руках. Они целенаправленно идут по своим делам, плотно закутав шеи шарфами и наклонив голову, чтобы защитить лицо от холодного ветра. В другое время я бы с радостью наблюдала, как люди делают покупки к празднику, но сейчас только пристально изучаю их, оценивая, не кроется ли поблизости какая-нибудь угроза. Если в этом квартале есть аптека Медведей, значит, тут наверняка могут оказаться и другие Стратеги.

Быстро иду к магазину, наклонив голову, как другие прохожие, хотя больше всего хочется глазеть по сторонам, рассматривая новый для меня город. Однако если тут есть другие Стратеги, такое поведение выдаст меня с головой. Останавливаюсь возле витрины и делаю вид, что задумчиво изучаю ее, как будто пришла просто посмотреть.

В отличие от антикварной лавки в моем городе, где все товары свалены в кучу, здешние витрины – настоящее произведение искусства в обрамлении мерцающих белых огоньков праздничных гирлянд. Не удивлюсь, если в этом магазине продаются вещи только для коллекционеров и аукционов, настолько хрупкие и дорогие, что сюда никто не решается приводить детей – не ровен час, сломают что-нибудь, чья цена превышает стоимость вашей машины.

Меня обходит покупатель с сумками, доверху нагруженными подарками в яркой упаковке, и я понимаю, что топчусь у самого входа. Делаю глубокий вдох, еще раз повторяю про себя нужные слова и открываю дверь.

Интерьер магазина – причудливый, в синих тонах – отличается от мрачной готики, характерной для Волков, но все выглядит не менее строгим и аккуратным. Слева прилавок в деревенском стиле, на котором лежат перо, книга продаж и колокольчик. За прилавком – худощавый, симпатичный парень с волосами до плеч. На вид ему лет двадцать. Я хмурюсь. Вряд ли аптекарь может быть так молод. Понаблюдав за ним несколько минут, я поворачиваюсь и едва не врезаюсь в женщину средних лет в ярко-синем платье до пола. Завитые темные волосы с проседью уложены в высокую прическу, превосходная осанка, а темные глаза еще более проницательны, чем у Эша.

У меня переворачиваются все внутренности, как будто я лечу куда-то в свободном падении.

Женщина переводит взгляд на парня за прилавком, а когда ее глаза снова останавливаются на мне, у меня возникает чувство, что она уже все обо мне знает.

– Могу я помочь вам что-нибудь найти? – спрашивает она. У нее глубокий, сильный голос – под стать ее челюсти.

Я киваю и начисто забываю, что должна сказать. В ней есть что-то гипнотическое и пугающее, что напрочь выбивает меня из равновесия.

– Не хотите рассказать, что вас интересует? Или предпочитаете, чтобы я показала вам наши недавние приобретения? – говорит женщина, и в ее взгляде проскальзывает нечто жесткое и опасное, как будто она бросает мне вызов и ждет, что я оступлюсь.

Сердце подскакивает к горлу. Облизываю сухие губы, отчаянно пытаясь вспомнить нужные слова. Краем глаза замечаю, что парень за прилавком наблюдает за нами. Я разглядываю нечто вроде средневековой исповедальни, переделанной в книжный шкаф, украшенный сухими синими цветами и старыми книгами. Всего лишь краткая передышка от ее пристального взгляда – и ко мне возвращается память.

– Aut cum scuto aut in scuto, – тихо повторяю я латинское выражение, которое назвал мне Маттео: оно значит «со щитом или на щите» и звучит как-то неуместно.

– Понятно, – секунду спустя бесстрастно отвечает женщина.

Под ее пристальным взглядом мне страшно даже пошевелиться, как будто если я хотя бы моргну не так, она заявит, что ничем не может мне помочь, и укажет на дверь.

– Возможно, у нас есть то, что вы ищете, в задней комнате, – говорит она и поворачивается ко мне спиной.

Я вздыхаю с облегчением, которое, впрочем, быстро улетучивается. Женщина молча проходит между выставленной мебелью, но мне страшно не хочется за ней идти. Эта женщина вызывает у меня чувство потери равновесия, как будто я не могу удержаться во время лазания по деревьям.

Мы идем в заднюю комнату магазина. Аптекарша вынимает из кармана старомодное кольцо с ключами и открывает плотную деревянную дверь. Я знаю, что именно за этим и пришла сюда – поговорить с ней наедине, но меня пугает мысль о том, чтобы остаться с ней один на один за запертой дверью.

Женщина держит дверь открытой и нетерпеливым жестом приглашает меня войти. И я захожу. Делаю шаг в длинный коридор, освещенный двумя тусклыми рожками. Снизу стены обшиты деревянными панелями, а сверху оклеены темно-синими обоями с бархатными накладными узорами, отчего и без того темный коридор выглядит еще более мрачным. Непроизвольно оглядываюсь через плечо и вижу, как аптекарь запирает за нами дверь. Касаюсь кармана, где лежит телефон, и делаю вдох, успокаивая себя тем, что в случае необходимости могу позвать на помощь. Я умею не глядя набирать эсэмэски даже в кармане – это я освоила в школе, чтобы во время урока отправлять сообщения Эмили и при этом не лишиться телефона.