Игры наследников - Дженнифер Линн Барнс

– Я сильнее этого, – сказала я своему отражению в зеркале. Если когда-нибудь придется выбирать между страхом, болью и злостью, я уже твердо знаю, что предпочту.

Я попробовала еще раз дозвониться до Макс, а потом написала: «Меня пытались убить, а еще я поцеловалась с Джеймсоном Хоторном».

Если она и на это не отреагирует, то и не знаю, что делать.

Я вернулась в спальню. Хотя я уже успела слегка успокоиться, я по-прежнему высматривала потенциальные угрозы и вскоре заметила одну: она стояла на пороге и звали ее Ребекка Лафлин. Лицо у нее было бледнее обычного, волосы – красные, будто кровь. Взгляд потрясенный.

Неужели она подслушала наш с Джеймсоном разговор? Или, может, бабушка с дедушкой рассказали ей о стрелке? Я терялась в догадках. На ней были крепкие походные ботинки и камуфляжные штаны – и то и другое основательно забрызгано грязью. Глядя на нее, я думала лишь об одном: если Эмили была хоть вполовину так же красива, как ее сестра, то вовсе не удивительно, что Джеймсон, глядя на меня, продолжал думать исключительно о дедушкиной головоломке.

Все в этой жизни игра. Даже это. Особенно это.

– Бабушка попросила меня тебя проведать, – тихим, нерешительным голосом сообщила Ребекка.

– Я в порядке, – ответила я, искренне желая, чтобы это и впрямь было так. Надо прийти в себя.

– Ба сказала, что тебя застрелили, – уточнила Ребекка, так и оставшись на пороге, будто ей страшно было ко мне приближаться.

– Подстрелили, – поправила ее я.

– Очень рада, – сказала Ребекка, а потом, видимо, ужаснувшись своим словам, поспешно уточнила: – Рада, что тебя всего лишь подстрелили. Лучше же быть подстреленной, чем застреленной, правда? – Ее взгляд нервно заметался между кроватями, укрытыми сиреневыми одеялами. – Эмили на это сказала бы, что нечего тут усложнять – можно всем говорить, что тебя застрелили, – продолжила Ребекка куда более уверенным тоном – своими собственными мыслями она делилась с большей робостью. – В конце концов, пуля – была. Рана – есть. Эмили бы заявила, что ты имеешь полное право устроить из этого драму.

А заодно и смотреть на каждого с подозрением. Стать строже в суждениях под действием адреналина. А может, даже сделаться решительнее в расспросах.

– Так вы с Эмили жили в этой комнате? – спросила я. Хотя ответ был очевиден, стоило только взглянуть на кровати. Когда Ребекка и Эмили приходили к дедушке с бабушкой в гости, они ночевали в этой комнате.

– А кто из вас любил фиолетовый в детстве – ты или сестра?

– Сестра, – ответила Ребекка и едва заметно пожала плечами. – Но она и мне вечно твердила, что это и мой любимый цвет тоже.

А на той фотографии, которую я украдкой увидела, Эмили стояла в самом центре и смотрела в объектив, тогда как Ребекка оставалась на заднем плане и глядела в сторону.

– Я должна тебя кое о чем предупредить, – сказала Ребекка и, не глядя на меня, направилась к одной из кроватей.

– О чем же? – спросила я, мельком подумав о грязи на ее ботинках и о том, что в момент выстрела она была на территории поместья, но не в доме бабушки с дедушкой.

То, что она не внушает чувства опасности, вовсе не значит, что с ней безопасно.

Но когда Ребекка снова заговорила, речь пошла вовсе не о стрельбе.

– Пожалуй, стоит рассказать тебе, каким чудесным человеком была моя сестра, – произнесла она с таким видом, будто вовсе не меняла темы, а обещанное предупреждение было связано именно с Эмили. – Она и впрямь была милой, но только когда сама этого хотела. Ее улыбка была заразительной. Про смех вообще молчу, а когда она называла какую-нибудь затею прекрасной, люди ей верили. Почти всегда она была добра ко мне. – Ребекка встретила мой взгляд. – Но вот мальчишкам с ней не очень повезло.

Мальчишкам. Во множественном числе.

– А что между ними произошло? – спросила я. Наверное, сейчас надо было в первую очередь думать о том, кто же в меня стрелял, но я все же не могла забыть, как Джеймсон, прежде чем оставить меня в ванной одну, упомянул Эмили.

– Эмили выбирать не любила, – сказала Ребекка, явно осторожничая в выражениях. – Ей нужно было все и сразу, не то что мне, человеку, который вообще редко чего-нибудь хотел. А в тот единственный раз, когда и у меня пробудилось желание… – Она тряхнула головой и осеклась. – Ее счастье было для меня важнее всего. С самого детства родители твердили мне, что Эмили больна, а я – здорова, а значит, я должна делать все, что в моих силах, чтобы она улыбалась.

– А мальчишки?

– С ними она тоже улыбалась.

Я догадалась, о чем умолчала Ребекка. Точнее, какой подтекст был у сказанного. Эмили выбирать не любила.

– Она встречалась и с тем и с другим? – проговорила я, стараясь уложить в голове этот факт. – А они знали об этом?

– Сперва – нет, – прошептала Ребекка, будто боясь, что сестра может подслушать наш разговор.

– А что было, когда Грэйсон с Джеймсоном узнали, что она встречается с ними обоими?

– Сразу видно, что ты не была знакома с Эмили, – сказала Ребекка. – Она не хотела выбирать, а они – не желали ее отпускать. И потому она затеяла, скажем так, соревнование. Небольшую игру.

И погибла.

– Как умерла Эмили? – спросила я, не желая упускать момента. Как знать, может, ни Ребекка, ни парни больше не захотят делиться со мной откровениями.

Ребекка смотрела на меня невидящим взглядом. Казалось, мыслями она где-то очень далеко.

– Грэйсон сказал, сердце не выдержало, – прошептала она.

Грэйсон. Я пока не могла ни о чем думать. Только когда Ребекка ушла из комнаты, я вдруг поняла, что обещанного предупреждения от нее так и не услышала.

Через три часа Орен с другими охранниками сопроводили меня в Дом Хоторнов. Я ехала на вездеходе в окружении сразу троих телохранителей.

Говорил один Орен:

– Благодаря комплексной системе видеонаблюдения моя команда смогла отследить и проверить местоположение и алиби всех членов семьи Хоторн, а также мисс Теи Каллигарис.

У них у всех алиби. И у Грэйсона тоже. Меня накрыло волной облегчения, но спустя мгновение в груди защемило.

– А Константин? – спросила я. В теории ведь он никакой не Хоторн.

– Вне подозрений, – заявил Орен. – Во всяком случае, сам он в вас не стрелял.

Сам. Значение этого короткого слова потрясло меня.

– Но ведь он мог нанять стрелка? – Да и все они могли! В памяти зазвучали слова Грэйсона о том, что всегда найдутся люди, готовые из кожи вон вылезть, чтобы только угодить кому-нибудь из Хоторнов.