Эластичность - Леонард Млодинов

Чтобы возникали оригинальные мысли, нужно позволить идеям привольно переть, а об их качестве (и сообразности) печься позже. Но и тогда ценность той или иной идеи оценить бывает непросто: один из парадоксов науки и искусства – в том, что не всегда отличишь гениальное от несуразного.

Например, несколько лет назад пара ученых выдвинула странную идею о холодном ядерном синтезе, то есть о возможности производить, по сути, безграничное количество энергии простым прибором, помещающимся на рабочем столе. Для физика это несуразное заявление – как и оказалось. Однако за несколько лет до этого другие вроде как чокнутые физики выступили со странной затеей, что можно искусственно структурировать композитные материалы так, чтобы придавать им причудливые акустические или оптические свойства, каких нет в природе, – незримость, например. Тоже вроде бы несуразно, и над теми учеными зубоскалили и потешались. Но в итоге их идея оказалась жизнеспособной, и теперь так называемые метаматериалы, изготовленные из микрорешеток металлов или пластика, – одна из самых горячих тем в науке. Ученые даже создали маленькие предметы-«невидимки», хотя невидимы они только при свете определенного цвета (исследователи работают над тем, чтобы преодолеть это ограничение).

Или взять Боба Кёрнза, изобретавшего и несуразные, и гениальные штуки. Перво-наперво он еще в 1950-е изобрел расческу, распределявшую тоник для волос прямо из себя. Вроде несуразная придумка. Исходно так же отнеслись и к его следующему изобретению – включавшимся и выключавшимся автомобильным дворникам. Кому нужны дворники, которые то работают, то не работают? Как выяснилось, только тем, у кого есть автомобиль. На этом изобретении Кёрнз заработал десятки миллионов долларов.

Дважды нобелевский лауреат Лайнус Полинг заключил процесс новаторства в одну-единственную фразу: «Хорошие затеи добываются так: производишь кучу затей и отбрасываешь скверные»[192]. На этом пути прорва троп в никуда и тупиков. Как сказал мне Нейтэн Мирволд: «Когда люди говорят, что провал – не вариант, это означает, что они либо врут себе, либо заняты чем-то скучным. Когда пытаешься решить важную задачу, на которую мир уже посмотрел и решить не смог, провал – еще какой вариант, и это нормально». Мирволд вспоминал, как однажды один юрист выхвалялся перед ним, что ни одного дела не проиграл. «Ясно, – отозвался Мирволд. – Вы, значит, только за простое беретесь!»[193]

Живя свою жизнь и наблюдая, как отвергают несуразные или даже просто ошибочные идеи, мы, бывает, становимся скованными. У нас накапливаются знания и опыт, и наши когнитивные фильтры способны при этом усиливать цензуру. Но преуспевающие ученые, новаторы и творцы – обычно те, кто не поддается и сохраняет у себя умение давать себе волю.

Один из живейших и завораживающих случаев с творцом, давшим себе волю, связан с созданием классического фильма про Индиану Джоунза «В поисках утраченного ковчега». Фильм замыслили Джордж Лукас, Стивен Спилберг и сценарист Лоренс Каздан на совещании в 1978 году в Лос-Анджелесе, длившемся несколько дней. К счастью, те заседания записывались, и до сих пор сохранилась расшифровка записи – девяносто страниц через один интервал. Читая их, поражаешься не столько гениальным идеям, сколько жутчайшим – и при этом предложены они были кумирами кинематографа.

Например, после того, как они постановили, что их герою нужна любовная линия, кинематографисты решили, что Индиана Джоунз и его женщина в фильме уже должны иметь некую общую историю. Решили, что та история должна быть десятилетняя. Вы бы решили, что это невыполнимо, поскольку значило бы, что начало «истории» приходится на десятилетний возраст самой героини. Но трое титанов кино, отключив фильтры на дурацкие идеи, решили добиться того, чтобы математика сходилась. Вот как складывалось обсуждение:

Мысль сделать из Индианы Джоунза узаконенным насильником – возможно, одна из самых не лезущих ни в какие ворота отвергнутых идей, даже по голливудским меркам, где патриархальные представления о женской сексуальности – едва ли редкость. К счастью, предложение Спилберга устранить эту неувязку, сделав возлюбленную Джоунза на несколько лет постарше, все же было принято.

На тему фильтров я беседовал с Сетом Макфарлином. Он создал популярный телесериал-долгожитель «Гриффины»[195] и фильмы «Тед» и «Тед-2». Сета награждали премией «Эмми», номинировали на «Грэмми» (он сам еще и поет), он перезапустил классический научно-популярный телесериал «Космос», но вместе с тем, как гласит его анкета в журнале «Нью-Йоркер», наиболее известен Макфарлин как «Оскорбитель № 1» Голливуда – такую репутацию он заслужил созданием персонажей, которые зачастую расисты, сексисты и хамы[196][197]. Журнал «Роллинг Стоун» опубликовал линию времени «Ненависть к Сету Макфарлину». Я спросил его, как на его способность производить свежие идеи влияет угроза, что его творения вызовут подобный отрицательный отклик.

«Сохранять образ мышления, при котором остаешься творчески свободным, непросто, – ответил Сет, – когда понимаешь, что произносимое тобой расценят как некорректное и толпа попрет против тебя – в соцсетях возникнет мощная волна, направленная на твое уничтожение. Но в наше время такое случается часто. Это влияет не только на меня. Это воздействует на всех в этом ремесле, признают они это или нет. Социальные СМИ – во многом враги творчества»[198].