Счастье рыжего цвета - Любовь Хилинская

- Что? – Егор вскочил, потирая ноющие запястья, уставился в такие же, как у него самого, льдистые глаза. – Что ты имеешь в виду?

- Что имею, то и говорю! – спокойно отозвался мужчина, суть прищурившись и сжав упрямо губы.

Они были похожи, эти двое – одинаковый рост, цвет волос, глаз, фигуры – со спины можно было принять их за братьев-близнецов, если бы не пара седых прядей в волосах у Александра Акелова.

- Нет уж, ты поясни, при чем тут офисный планктон! – медленно закипал лис, чувствуя, что внутри словно ком нарастет злость.

Этот человек ничтоже сумняшеся отправил его в свое время прочь из дома, оторвал от обожаемой матери, лишил крова и семьи, а теперь еще смеет обзывать офисным планктоном! Его! Акелова! Да, фамилия досталась от этого старого лиса, и от нее Егор не собирался отказываться, но все остальные слова считал несправедливыми.

- Если ты не в курсе, я первый зам Главы Кланов! – дернул он плечом.

- Мишки-то? – хохотнул отец, сунув руки в карманы джинсов. – Да-да, встречались мы. Такой же засидевшийся в мягком кресле офисный планктон, как ты. Да, не спорю, в былые времена он много работал вне офиса, но сейчас чем он занят? Ничем. Это мы здесь на передовой работаем, ловим всяких… личностей. Ты случайно попался, ребята мои тебя узнали и привели сюда, сочтя, что ты можешь быть… предателем. Они ж не знают, что ты до мозга костей приверженец клановых традиций.

- Не ты ли приверженец? – ехидно хмыкнул Егор в ответ, отворачиваясь, потом глухо добавил: - Ты меня буквально выгнал из дома. Отдал наставнику и ни разу за все годы не навестил. Я ждал тебя! Я был готов простить. Тогда.

- Много ты понимаешь! – сухо ответил ему отец. – Традиции! Тогда у меня выбора не было, никто и не спрашивал, хочу ли я сына отдать наставнику и не видеть его много лет. И сейчас не спрашивают. Это тебе повезло, что у тебя дочки, а у меня вот старший родился сын, и сразу в момент рождения сказали, что лис должен воспитываться разведчиком и следопытом. Без меня, чтобы не мог быть привязанным к семье. Что я мог сделать? Неугодных в кланах обычно уничтожали. Идешь против правил – ты не нужен. Прошло много лет, прежде чем я осознал, что меня не устраивает быть марионеткой в руках кукловода. Но и оппозиция мне чужда. Поэтому я здесь сейчас.

- Чем ты занят? – Егор  повернулся и прямо взглянул на отца.

По замечанию о дочках он понял, что тот отслеживал его судьбу и был этим неприятно удивлен. Всю свою сознательную жизнь считал отца отрицательным персонажем, ненавидел и кипел от гнева от одного только воспоминания о том дне, когда его увозили от матери, не дав той даже обнять сына на прощание, а теперь мир перевернулся.

- Чем я занят… - протянул старший Акелов, поворачиваясь к выходу и медленно направляясь к нему. – Тем, что умею и чем всегда занимался. Я – лис. У меня в крови быть следопытом. И после того, как не смог вернуть тебя, я выполняю задание, прости господи, офисного планктона и выслеживаю опасных преступников, одичавших оборотней и прочих не особо нужных нашей власти личностей. Приходится и с людьми сотрудничать. В настоящий момент прибыли сюда, так как поступают жалобы от жителей региона о нападении снежного барса, а здесь не их природный ареал обитания. Значит, это одичалый. И тебе, Егор, здесь не место. Изнеженным офисным работникам нужно сидеть попкой в мягком креслице, с кружечкой кофе в руках, отставив мизинчик, и рассуждать о падении курса доллара. Или о чем вы там разговариваете в ваших офисах.

- Я уж заподозрил, что ты к оппозиционерам переметнулся, - криво усмехнулся Егор, подходя ближе.

Он вдруг почувствовал смертельную усталость от всего. Он мало знал своего отца, пока был маленький, тот постоянно находился в разъездах, а потом позволил разлучить их с матерью. Всю свою жизнь он ненавидел этого оборотня, а оказалось, что тот просто не пошел против традиций. Традиций, о которых так пекся сам Егор еще совсем недавно. И даже был какое-то время готов отдать любимую женщину другому. Во имя традиций, разумеется. А отец отдал его, сына, чтобы… сохранить семью?

Скрипнув зубами, он искоса глянул на отца. Тот постарел, конечно, за эти годы, в углах глаз появились морщинки. Кожа загорела и обветрилась от длительного пребывания на солнце, мышцы бугрились под кожей, коротко стриженные рыжие волосы придавали мужчине бандитский вид, а отросшая щетина добавляла колорит образу.

- Мои парни слега помяли тебя, - словно извиняясь, заметил Александр, - да только неизвестно, одичалого ли мы ловим, и нет ли предателей среди клановых. Сам понимаешь, обстановка на границе неспокойная, поэтому и приволокли тебя сюда как преступника. В общем, ты свободен, возвращайся в Москву, сын, живи там прежней жизнью. Здесь я сам разберусь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Егор вскинул бровь.

- Неужели? – с иронией в голосе воскликнул он. – Думаешь, я прибыл сюда в развлекательных целях? Столько времени просидел тут просто так? Я вообще-то тоже работать приехал. Только меня не одичалый ваш волнует, а поползновения на границе. Все как-то кучей навалилось, и оппозиция, и граница, и в жизни…

- А кто говорил, что мужчинам легко? – хмыкнул отец. – Нам всю жизнь приходится делать выбор. И не всегда он правильный. Оппозиция ваша опять же… Они ведь не воевать хотят, а за права оборотней радеют. Я много думал, общался с разными ребятами, правильные вещи ведь говорят. Наши традиции устарели, Егор. И оборотни устали от них. Они хотят перемен. Если не сделать этого мирным способом, будет кровавый. Найдется среди них Ленин, который устроит революцию, это как пить дать. И в твоих силах не допустить этого. Ты ж высоко взлетел, у руля власти находишься. Так рули!

Нечего было ответить на это Егору. Он и сам понимал, что привычный мир скоро рухнет, все больше оборотней уходило к оппозиции, та крепла и даже кое-где имела наглость устраивать протесты. Особенно легко вовлекалась молодежь. Интернет размыл границы, позволил оборотням многих стран начать общаться между собой, и они поняли, что «там у них и тут у нас» совершенно все по-другому. Захотелось свободы, преференций, изменений и возможности самим решать, с кем, когда и как строить свою дальнейшую жизнь, возможность выбирать судьбу, профессию и пару. Наверное, это было правильно.

- А ты как считаешь? – нелегко дались эти слова Егору.

Он не привык спрашивать, а тем более, у человека, которого ненавидел всю свою жизнь.