Вещий Олег - Борис Васильев

– Рассказывай все, что знаешь о кубке в большой гостиной.

– Инегельда сказала мне, чтобы я наполнила кубок госпожи из чаши, которую она дала мне. Потом поставила бы этот кубок в большой гостиной палате и непременно напомнила бы госпоже, что она должна выпить этот кубок перед дорогой. Но госпожа очень торопилась, не прикоснулась к нему, и кубок остался на том месте, куда мне велено было его поставить.

Все это германская рабыня отбарабанила единым духом. И Хальвард, и Биркхард, и даже малоопытный Ставко поняли, что она не лжет. Так оно и было на самом деле, а отсюда следовало, что яд предназначался Неждане и что Берсир пал жертвой случая и суетливых хлопот Закиры, если…

Но что следовало за этим «если», знал только Хальвард. Он предугадывал и такое стечение обстоятельств, но умел из каждого случая извлекать все, что могло оказаться полезным для русов в целом и их конунга в частности. Такова была не только его работа – таково было его призвание. Он был постоянно заряжен на поиск крупиц золота в пустыне.

– Почему Инегельда сама не наполнила кубок?

– Она очень торопилась. Два дня назад они с Закирой купили добрый жемчуг у купца-корела на торговой пристани, и Инегельда сказала мне, что госпожа послала ее купить еще жемчуг, пока купец не ушел на своей лодье в Новгород.

– И, наказав тебе наполнить кубок, Инегельда сразу же ушла?

– Да, высокий господин.

Хальвард молча посмотрел на Ставко. Молодой воевода все понял, поднялся с кресла и поспешно вышел.

– После того как Инегельда велела тебе наполнить кубок, ты видела ее?

– Нет, высокий господин.

– Ни вчера, ни сегодня?

– Ни разу. Я сказала об этом Закире, но приехали дружинники во главе с этим красивым славянским витязем.

– У тебя остались вопросы, Биркхард?

В голосе Хальварда звучало неуместное сегодня торжество, однако он знал, как, когда и что говорить.

– Нет.

– Ты свободна, – промолвил Хальвард челядинке. – Скажи страже, что я отпустил тебя, и отправляйся в усадьбу. Прямо в усадьбу, и не вздумай куда-либо свернуть по дороге.

– Я там живу, – улыбнулась девушка, встав и низко поклонившись. – Зачем же мне куда-либо уходить от моей госпожи?

Она вышла. Бояре молча смотрели друг на друга.

– Она говорила правду, – произнес наконец Биркхард, вздохнув.

– Из чего следует, что кубок предназначался Неждане.

– Кажется, так и есть. Я не знаю, кто такая Инегельда и каково ее участие: она тоже могла передать чей-то приказ. Это твои заботы, Хальвард, но… – Боярин поднял палец. – Ты отдашь мне Закиру. Несчастного Берсира, что вполне вероятно, убила ее рука, а не ее желание. Значит, она – отравительница, а рука отравителя отсекается в день погребального костра. Через сорок дней после гибели голова отравителя будет отсечена от туловища на площади в Рузе. Сыновья конунгов не могут гибнуть неотмщенными, ты знаешь наши обычаи.

– Я отдам тебе Закиру, – сказал Хальвард. – Отдам и тем исполню свою клятву.

– Я увезу ее вместе с телом Берсира.

– Ты увезешь ее позже, подарив мне, скажем, три дня.

– Но почему? – нахмурился посол.

– Потому что Закира – хазарянка, и я должен проверить хазарскую нить. Для нашей общей пользы, Биркхард.

– Но ведь ядовитый настой готовила какая-то Инегельда? Это скорее германская нить, а не хазарская.

– Ты мудр, Биркхард. Но Закира – домоправительница Нежданы и в ее отсутствие – полная хозяйка дома. Я должен поймать Инегельду и выяснить, сама она готовила отраву или ей кто-то приказал это сделать. А потом отдам тебе Закиру. Хазарянку Закиру, Биркхард. Хазарянку.

Когда Ставко с двумя десятками дружинников примчался на торговую пристань, никакого судна с корелом-купцом там уже не было. Оно отчалило сутки назад, и никто толком не мог сказать, вверх оно ушло или вниз. Разделив отряд, Ставко, нахлестывая коня, помчался вверх, тогда как вторая десятка скакала вниз по течению, тщательно проверяя все затоны, заливы и протоки.

Тяжелый выдался день, донельзя перегруженный событиями, случайностями, загадками, исчезновениями. Слишком уж много причин создали его именно таким, каков он выпал, и Хальвард, выторговав у посла рузов три дня, не торопился. Каждая причина требовала отдельного изучения и своей собственной ясности, и только в сложении этих ясностей могли выявиться точки их пересечений, объясняющих совпадения. Он велел приглядывать за германкой-челядинкой, тщательно исполнил все предписанные обычаями законы прощания с погибшим сыном конунга рузов и только после этого начал прощупывать ту единственную нить, которую ощущал в руках. Тем более что посол Биркхард по обычаю одно поприще обязан был сопровождать тело Берсира и помешать ему не мог. И, отдав последний поклон погибшему, Хальвард прошел в подклеть, где проводились тайные допросы, и повелел привести Закиру.

Закира долго жила среди русов, знала их обычаи и понимала, что спасти ее уже никто не в силах. Рука, протянувшая яд, была для них столь же виновна, сколь виновен был и тот, кто этот яд изготовил. Единственное, на что она могла еще рассчитывать, была быстрая и по возможности безболезненная смерть. Она уже смирилась с собственной судьбой, внутренне надеясь угадать, что именно хочет от нее услышать грозный боярин, а угадав, все сделать для того, чтобы убили ее без пыток и мучительно медленной казни. И глядела сейчас на Хальварда с почти детской надеждой на чудо и собачьей готовностью исполнить, что прикажут.

– Расскажи об Инегельде. Все, без утайки. Даже маленькая ложь приведет тебя на свидание с палачом.

– Я знаю, высокий боярин… – Закира с трудом подавила вздох. – Мне неизвестно, кто привел ее в наш дом, но моя госпожа Неждана встретила Инегельду настороженно и велела мне приглядывать за нею. Я сказала девушкам, чтобы они побольше расспрашивали ее, пели и плясали вместе с нею. Я заметила, что Инегельда не знает хазарского языка, но хорошо пляшет по-нашему, и сказала об этом госпоже.

– Неждана не доверяла ей?

– Поначалу открыто не доверяла, высокий боярин, но потом…

– Что значит – потом? День, неделя, месяц?

– Скорее неделя, может быть, дней десять. С того часа, как застала Инегельду за разбором трав и кореньев. Госпоже очень понравилось, что Инегельда хорошо разбирается в них, она сама сказала мне об этом и разрешила Инегельде сделать грядку для знахарских трав в дальнем углу сада.

– В чем еще разбиралась Инегельда?

– В жемчугах, высокий боярин. И в янтаре, но это понятно, она ведь из земли пруссов. Хотя…

– Почему ты замолчала?

– Я стараюсь припомнить, когда германка-челядинка из земли пруссов высказала мне свои сомнения.

– Какие это были сомнения?