Вне подозрений - Сабин Дюран

– Например? – вопросительное движение бровью.

– Например, в полиции меня вместе с Перивалем допрашивал его шеф, старший инспектор Фрейзер. Шотландец. А у нас в программе как-то принимал участие преподаватель сценической речи из Национального театра, который рассказывал о разных акцентах, о том, как ландшафт и природные условия местности влияют на выговор ее жителей. Тональность речи восточных англичан ровная и гладкая, как их болота. А вот голос уэльсцев взлетает ввысь над горами и плавно опускается в долины. У каждого акцента есть своя зона на теле, отвечающая за артикуляцию.

Я показываю на точку у себя под носом. Глаза Джека внимательно следят за моим пальцем.

– Вот здесь – зона артикуляции абердинского акцента. В Абердине ведь жутко холодно, и его жители постоянно прикрывают рот от пронизывающего ветра. В общем, у меня родилась догадка, что этот шеф – родом из Абердина, и я его об этом спросила. Думаю, это сыграло мне на руку: ему, кажется, было приятно.

– Ловко! – одобрил Джек. – А про меня что скажете?

– Там, где родились вы, есть горы. Но и открытого пространства много. По-моему, преподаватель говорил, что йоркширский акцент звучит в мажорной тональности… У него четко выраженные окончания, из-за чего вы кажетесь очень уверенными в себе. Ну и, конечно, надежность, умение расположить к себе – оба эти качества прочно ассоциируются с йоркширским произношением. Для журналиста вариант просто беспроигрышный!

– А ваш акцент, мисс Мортимер? Где ваша сомерсетская картавость? И ваша зона артикуляции?

– Сомерсетская картавость, говорите? – Выходит, ему известно, откуда я родом. Проштудировал мою биографию. – Я научилась успешно ее скрывать. Решительно избавилась от всех пережитков своего происхождения! Причем давным-давно.

«Не слишком ли я разоткровенничалась?» – мелькает тревожная мысль. Это многозначительное «давным-давно» с головой выдает живущие во мне чувство вины и злость. Зоны артикуляции… Нет, в статью это попасть не должно. Не хочу выглядеть обиженной и злопамятной. Я отворачиваюсь.

Мимо проезжает велосипедист. Резко вильнув, огибает лужу.

– Да ладно, глупости все это, – ставлю я в разговоре точку.

Впереди у изгиба дорожки стоит одинокий эллинг. Мы медленно плетемся к нему, как вдруг Джек спрашивает:

– Филипп, наверное, вот-вот вернется из Сингапура?

Еще один слабый укол тревоги. Имя моего мужа знают многие. Но вот то, что он в Сингапуре?… Об этом известно лишь ограниченному числу людей. Газетчики! Точно, все эти Мики и Питы, устроившие на меня охоту! Они вполне могли разнюхать о поездке Филиппа и рассказать Хейуорду.

– Я настояла, чтобы он остался там, – непринужденно отвечаю я. – Работа Филиппа… Он вечно ходит по острию ножа.

С чего вдруг «по острию ножа»? Звучит слишком уж драматично и совсем не соответствует действительности.

– Вы что, всегда зовете его Филиппом?

– Он терпеть не может имени «Фил». Я поначалу попробовала, но мне запретили.

– А!

– А бывшая миссис Хейуорд? – Почему бы и не спросить, раз он заговорил о личном? – Чем она вам не подошла?

– Миссис Хейуорд… – задумчиво тянет он. – Миссис Хейуорд… Она была моложе. Две разные культуры… Она пыталась казаться тем, кем на самом деле не является…

Пауза. Я жду окончания фразы. Но Джек, видимо, считает, что и так сказал достаточно.

– Женщины! – припечатывает он.

Я недоверчиво на него смотрю – шутит, наверное? («Женщины»? Да ну?) Нет, не шутит.

Мы подходим к эллингу. Я ожидала увидеть здесь людей – спортсменов, зрителей; но перед нами стоит вымерший, прикрывшийся ставнями домик, запертый и необитаемый. Солнце спряталось за тучу, аллея пуста и уныла. Ни души.

– Похоже, все собрались в пабе. – Я почему-то начала опасаться стоящего рядом мужчину. – Может, и мы повернем назад?

Поднимаю глаза на Джека. Напрягшиеся желваки, глаза под густыми бровями потемнели – словно и их свет тоже скрылся за облаками вместе с солнцем.

– Я говорю: кажется, пора возвращаться.

Поднимается ветерок, поверхность Темзы покрывается рябью, как закипающее молоко.

Хейуорд молчит. По спине у меня пробегает дрожь. Как там говорил Периваль? Прочь все домыслы. Позабудь о доверии. Проверяй все. А я ведь так и не удосужилась узнать, действительно ли Джек – тот, за кого себя выдает. Он может оказаться кем угодно. Свалился как снег на голову, бродил за мной, торчал у дома… знает обо мне то, чего не знают другие. Все его милые манеры, шутливая болтовня, его пирог хомити… Вдруг это только игра? Он наклоняется вниз. Зачем? У него такие крепкие мускулы, я трогала… Уйти! Уйти немедленно! Убежать – к лодкам, людям и уткам!..

Он стоит ко мне спиной, разглядывает траву, ворошит ее ногой. Что он ищет? Нашел – резко сгибается и подбирает что-то с земли. Камень.

Я замираю. Он направляется ко мне, обходит, приближается к спускающемуся в реку откосу. Чуть склоняется набок и блинчиком запускает камень по воде. Тот дважды подпрыгивает и ныряет на дно.

– Потерял сноровку! – вновь улыбаясь, объявляет Джек.

И снова эти лукавые глаза а-ля Майкл Пейлин. Когда он расцветает улыбкой, лицо совершенно меняется. Становится по-мальчишечьи юным.

Как я могла в нем сомневаться? Совсем умом тронулась.

– Мне показалось, вы меня сейчас ударите этим камнем, – с облегчением выдавливаю я. – Я вспомнила, что совсем вас не знаю…

– Да вы что? С чего вдруг?

– У вас был такой грозный вид…

– Простите. Воспоминания о бывшей жене…

– Не стоило мне спрашивать.

– Ну что, возвращаемся? Снова сядем на нашу скамейку и позвоним Кристе?

– Чудесный план.

Я украдкой поднимаю на него глаза, и он в тот же миг поворачивается ко мне. Секунда – и наши взгляды встречаются.

…Мы стоим? Или идем?… Дыхание перехватывает. Кого я боюсь больше? Его? Или себя?…

И тут из кустов внезапно, словно пущенная из лука стрела, вылетает камышница. И одновременно оживает мобильный Джека, разражаясь требовательным монотонным звонком; этот звук словно переносит нас в Нью-Йорк пятидесятых, к старинному офисному аппарату с вычурной трубкой.

Хейуорд судорожно хлопает себя по всем карманам, шарит в куртке. В верхнем кармане пусто. Да вот же он, в заднем кармане джинсов! Мобильный чуть не выскакивает у него из пальцев, Джек успевает разыграть смешную пантомиму «ох-ох-о, руки-крюки!» и, затаив дыхание, наконец произносит в трубку:

– Джек Хейуорд. Да. Спасибо. Да, звонил. – Он делает большие глаза и одними губами шепчет: «Криста». – Да, извините, что не оставил сообщения. В двух словах и не объяснишь…

Я невольно улыбаюсь. Он говорит громко, четко артикулируя – англичане частенько грешат этим в общении с иностранцами.