Наследницы моря - Сара Хеннинг

В мою сторону направляются шаги. И тут незапно в лицо бьет свет. Дверь открывается.

Двое крупных мужчин в зеленых униформах поднимают стул, на котором я сижу. Они доставляют меня в комнату в два раза больше любой, какие я видела на суше – даже в замке. Один вырывает кляп из моего рта. Он цепляет волосы. Новая струйка крови стекает по шее и за воротник пальто, все еще прикрывающего мою блузку и брюки.

Тупая боль скребется за глазами, пока они привыкают к окружению. Сначала я вижу свет. Натриевые лампы горят на потолке. Они ослепляют, словно новый день. А потом подлодки, выстроенные и готовые к осмотру. Всего их шесть: о пяти Уилла предупреждал Филипп, а также прототип, который Софи описала в доме Катрин.

Затем идут люди. Я насчитываю десять человек в зеленой униформе со знаком Холстена – хотя под его красно-белыми узорами написан немецкий вариант «Хольштайн». Софи стоит перед ними с микрофоном от какой-то машины.

– Руна, дорогая, разве ты не полна сил?

Я хмурюсь, глядя на нее.

– Софи, как ты могла?

– Что? Ты думала, я буду постоянно бегать от преступления, которое не совершала? Оставлю семью, титул и все связанные с ними деньги? – Она лучезарно улыбается даже в этом тусклом свете. – Конечно же, нет.

Она смеется. Мужчины заливаются вместе с ней. Дорогая Урда, это раздражает. Хотя моей головной боли это явно не помогает, я закатываю глаза.

Софи продолжает:

– А ты вернешь мне мою жизнь правдой.

С улыбкой на лице она подходит ко мне, подносит микрофон к губам и нажимает пару кнопок.

– Меня зовут комтесса Софи из Холстена, королева-консорт суверенного королевства Хаунештад. В ранние часы двадцатого сентября 1914 года я видела, как девушка по имени Руна убила короля Хаунештада Николаса на моем брачном ложе. Далее вы услышите голос девушки, чьи семья и дом остаются неизвестными.

Склонив голову, она подходит ближе и подносит микрофон к моему подбородку.

Я сцепляю зубы. Я этого не сделаю. Нет. Нет, меня не запишут на эту штуку.

Софи наклоняется и дышит так близко, что я чувствую жар на своей поцарапанной щеке.

– Говори правду, Руна. Я вытащу ее из тебя так или иначе. И послушай: если ты будешь все усложнять, признание станет последним событием в твоей жизни.

Я смотрю ей прямо в зеленые глаза.

– Этого не случится. – Потом я улыбаюсь ей с яростью. – Fœra.

Кроваво-красные лучи вырываются из моего кулака за спиной и бьют прямо в лампы. Стекло разбивается. Я пинаю Софи ногой в живот, пока все разбегаются от дождя осколков. Включаются навыки Софи. Одновременно со мной она кричит:

– Skjoldr!

Осколки стекла отлетают от наших щитов. Они звенят, будто музыка, когда бьются об пол. Мужчины наблюдают со своих мест, согнувшись и накрыв головы руками.

Один за другим они раскрывают рты, уставившись на единственную дочь своего командира.

– Комтесса – ведьма! – кричит стражник. На его губах пенится страх и праведность.

Софи встает на ноги.

– Что? Нет! – Ее звонкий голос умоляет их развидеть эти события. – Нет, это не так.

– Это так! Как и ваша мертвая сестра! – кричит особенно храбрый страж. – Повесилась из-за того, что она ведьма. Это так. Все об этом знают.

Удивление покидает лицо Софи. Вместо него появляется злость. А потом она улыбается этому мужчине.

– Да, ты прав. Я такая же, как она.

Она встречается со мной взглядом. Мы снова одновременно произносим заклинание.

– Villieldr!

Как мы и тренировались, правая рука Софи вспыхивает фиолетовым пламенем. Оно все еще слабое, но впечатляет.

Замешательство мужчин превращается в настоящую панику.

Их взгляды отрываются от девушки только потому, что все мое тело вспыхивает фиолетовым пламенем. Веревка, стул – все горит в потоке дыма и сразу становится пеплом.

Освободившись от уз, я направляюсь к ним.

Софи тоже надвигается. Мужчины смотрят на горящую пару ведьм и, спотыкаясь, отходят. Мы – именно такие, какими им описывали ведьм. Могущественные, непредсказуемые, противоречащие логике.

– Сожжете нас на костре, не так ли? – спрашиваю я. – А что, если мы не горим?

Все же самые храбрые из них достают пистолеты трясущимися, неуверенными руками. Но мы к этому готовы.

Софи выбрасывает вперед обе руки, защищая себя и большую часть моей горящей фигуры.

– Skjoldr!

Оказавшись в безопасности за щитом, я подхожу ближе. Снова использую любимую боевую технику боя. Удар.

– Fœra! – кричу я, раскинув руки и обхватив ими всех мужчин. Красная линия магии заставляет их замереть. Как домино, они один за другим падают грудой на пол. Неподвижные. Разоруженные. Бесполезные на следующие двенадцать часов. Но все же я для подстраховки добавляю еще один слой защиты.

– Omegin. Rata.

Софи помогает мне применить заклинание к каждому из мужчин.

– Ты же уничтожишь запись, не так ли? – спрашиваю я, наконец позволяя себе улыбнуться, и провожу рукой по затылку в поисках еще одной шишки и никак не заживающего пореза.

– Да. Не хочу, чтобы такое нашел не тот человек.

– Хорошо – это и правда было хорошо придумано.

Она двигает бровями.

– Я тоже так подумала. – А потом девушка поднимает голову и смотрит на другое помещение – побольше, чем моя каморка.

Софи снимает с пояса ключи. Замок открывается от быстрого поворота. Там, внутри, с кляпом во рту и связанные, как и я была, сидят Уилл и Агната. Их глаза расширяются при виде нас. Я сразу же поднимаю Уилла, снимаю его со стула, убираю кляп и развязываю руки.

Агната терпеливо ждет своей очереди, улыбаясь за кляпом. Девушка, очевидно, ожидает, что Софи начнет развязывать ее в любой момент.

Вместо этого, освободив Уилла, мы втроем просто поворачиваемся к Агнате и наблюдаем, как понимание расцветает на ее лице. Софи наклоняет голову и довольно ухмыляется.

– Итак, что нам с ней делать?

Уилл вытаскивает кляп, упирается руками в колени и садится перед Агнатой.

– О чем ты вообще думала, предавая нас?

Софи не дает ей возможности ответить.

– Она думала о деньгах, вот и все. Сколько?

Губы Агнаты плотно сжаты.

– Больше, чем все наши годы вместе? – выплевывает Софи, сверкая глазами. – Больше, чем стоит моя жизнь?

Отчаяние Агнаты нарастает, когда мы тащим ее вместе со стулом вон из каморки в сам склад. Глаза девушки прыгают с охранников на полу на пепел и разбитое стекло. Оно сверкает в остатках натриевых ламп.