Чужая война. Книга третья - Вера Петрук

– Хм, какая разносторонняя личность, – задумчиво протянул Сейфуллах. – Неужели никто до сих пор не предложил ей руку и сердце? Или Тереза меняет мужей так же быстро, как увлечения?

Евгениус усмехнулся.

– Когда-то она была повенчана с сыном Канцлера. Но до свадьбы дело не дошло, хотя их собирался венчать сам Император.

– Вот как? – удивился Аджухам. – С тем самым малым, которого покалечил принц Дваро? Или который заболел? Я так и не понял, что с ним стало.

– Ага, – кивнул Евгениус, и Арлинг почувствовал, что у него вспотели ладони. И почему Сейфуллах не слышал голоса из Каньона, как остальные путники? Сейчас бы внимал всяким песнопениям и не приставал к командиру с дурацкими расспросами.

– Никто не знает, что с ним случилось на самом деле. Впрочем, просто так люди не исчезают. Про парня много слухов ходило, но, сдается мне, все они были распущены самим же Канцлером. Старик умеет скрывать правду, в этом вся его жизнь. Вот что любопытно. Меня как-то перевели в один отряд, а в нем служил рядовой по имени Даррен Монтеро. Скоро мне удалось выяснить, что он сын Казначея, брат нашей Терезы. Его разжаловали из офицеров в рядовые, а причина, записанная в бумагах, была весьма надуманной. Нарушение дисциплины или что-то подобное. К чему все это говорю? А к тому, что Даррен был близким другом сына Канцлера. Об этом всему двору было известно. Не знаю, в чем там на самом деле провинился младший Монтеро, но сдается мне, причина была связана с исчезновением его друга, потому что, если верить бумагам, произошло это примерно в одно время. Один бесследно исчезает, а другой падает с карьерной лестницы на самое дно. Сыновьям лордов обычно сходили с рук куда более серьезные проступки, чем нарушение дисциплины. Могу поклясться, что между двумя друзьями что-то произошло. Да и Тереза слишком быстро изменила мнение о бывшем женихе. Если раньше она с него пылинки сдувала, то сейчас одной грязью поливает. Иногда мне кажется, что Тереза или Даррен, а может, оба они, как-то связаны с исчезновением Арлинга. Но правды мы, увы, не узнаем.

– Его звали Арлинг? – с интересом спросил Сейфуллах, и Регарди почувствовал, что покрывается красными пятнами. Он и предположить не мог, что Евгениус окажется настолько сведущим. И настолько близким к истине.

– Я и не помню уже, как его звали точно: Арлинг или Аран, – отмахнулся командир. – А может, Аркин. Кстати, этот Даррен себя в обиду не дал. Мы с ним встречались потом в разных местах Империи, и его дела шли в гору. Он хорошо зарекомендовал себя в Арвакских войнах, дослужился до капитана, и говорят, без всякой помощи отца. Потом, правда, я его потерял. Может, в штабе осел или служит где, но его история не дает мне покоя.

«Зря ты вспомнил о Даррене, командир Егвениус», – подумал Арлинг, потому что едва драган произнес имя бывшего друга, как каньон тут же отозвался хриплым голосом Маргаджана, который с легкостью заглушил все остальные звуки. Даже Магда замолчала. Даррен читал строки из септории, разбрасывая над пропастью резкие, колючие слова, легко цеплявшиеся за отвесные склоны. От них пахло септорами и смертью. Керхи верили, что если произнести в пустыне имя врага, то можно наделить его силой, забрав ее у себя.

Регарди напрягся, внимательно прислушиваясь к звукам такыра. Тихо шуршала глина под лапами верблюдов, тоскливо перебирал сухие стебли чебриуса ветер, едва слышно шипели бурдюки, сражаясь с палящими лучами солнца, молчаливо возвышалась на горизонте громада Малого Исфахана. Незримая опасность ощущалась в воздухе так сильно, словно ему в спину целился из лука кочевник. Хотя, возможно, это снова зудела татуировка.

Голос Маргаджана то стихал, то снова набирал силу, но теперь из каньона доносился только он. Помянув недобрым словом керхов и их суеверия, Арлинг пустил вперед верблюдицу, обогнав Сейфуллаха с Евгениусом. Они по-прежнему обсуждали женщин, правда, Терезу уже не трогали.

Отъехав на десяток салей, Арлинг остановился. Если ему не изменяли чувства, а вонь ахаров еще не лишила обоняния, то дорога уходила вниз. Он нахмурился. Сейфуллах не говорил, что они будут спускаться в Каньон. Идти вдоль него – одно дело, но направляться туда, откуда раздавалось шипение септоров и хриплый голос Даррена-серкета, – совсем другое. Слишком многое указывало на то, что им лучше было бы выбрать другой путь.

– Это единственное место, где можно пересечь Каньон, – ответил на его немой вопрос Сейфуллах. – Иначе будем тащиться суток трое. А так, мы покинем это проклятое место уже завтра.

– Плохая идея, – Арлинг придержал верблюда, помогая Аджухаму спуститься. – Тропа слишком узкая. Мы будем на ней торчать, как куски мяса на вертеле. Керхи смогут обстрелять нас с любой стороны.

– Что-то ты разнервничался, слепой, – вмешался Издегерд. – Местность хорошо просматривается, кочевников не видно. Не наводи паники, и без тебя коленки трясутся. Я лично за то, чтобы пройти эту бездну, как можно быстрее. Что это там виднеется? Мост?

– Ага, – кивнул Аджухам, подходя к краю и оглядывая развернувшееся пространство. – Сначала будем спускаться по склону, тропа узкая, но прочная, вырублена прямо в скале, от Древних осталось. По ней идти минут двадцать. Главное, верблюдов перевести. Потом мост. Четыре года назад, когда я проходил этой дорогой с караваном отца, он был крепче новых причалов Самрии. И не заметим, как пройдем. А дальше до Холустая рукой подать.

– Ладно, пошли, больше времени на болтовню тратим, – распорядился Евгениус, спрыгивая с верблюда. – Животных нужно привязать друг к другу и закрыть им глаза. Гастро, помоги мне.

– Сейфуллах, я чувствую опасность, – попытался настоять на своем Арлинг, но сегодня чувство осторожности Аджухама уснуло крепче обычного.

– Еще бы ты его не чувствовал, – хмыкнул мальчишка. – От этого места только у чурбана мурашки по коже не бегают. Предлагаю спускаться по очереди. Сначала пойдем мы, потом все остальные. Что думает командир?

– Согласен, – кивнул Евгениус. – За вами будут Гастро с Даком, дальше я и Джавад, Издегерд замыкающий.

– Ты первым не пойдешь, – мрачно заявил Регарди Сейфуллаху. Он был настроен пресечь любые попытки сопротивления со стороны Аджухама, и тот это понял. Арлинг почувствовал, как к щекам мальчишки приливает кровь, а Евгениус медленно втягивает в себя воздух. Конфликт был неминуем, но ситуацию спас Дак.

– Я пойду, – мрачно заявил он, и, не тратя времени, шагнул туда, где едко пахло ахарами, и хрипло смеялся Маргаджан.

Поняв, что выбора у него не осталось, а Сейфуллах уже собирается последовать за наемником, Арлинг оттеснил его в сторону и, встав на колени, осторожно спустился на уступ, с которого начиналась тропа. Хоть Аджухам и утверждал, что ходил этой дорогой несколько раз, пускать его вперед было опасно. Однако если керхи устроили где-то засаду, эта мера вряд ли поможет. Кочевники утыкают стрелами в равной степени и того, кто спереди, и того, кто сзади.

Ощутив под ногами твердую корку высохшей глины, Арлинг остановился, пробуя ее на прочность. В отличие от Дака, который смело шагал впереди, спешить он не собирался. Это были не крыши Балидета и даже не башня самрийской гостиницы. Регарди чувствовал, что находился на чужой земле, и эта земля была ему не рада.