Крушение "Красной империи" - Николай Ефимов

— Известно, что вы немало сделали для развития научно-технической разведки…

— Она получила мощное развитие еще до меня, и я с благодарностью вспоминаю тех товарищей, которые это делали. Вообще, научно-техническая разведка, которой занимаются разведки всех стран, — это составная часть научно-технической революции. Мы создали институт, ряд новых направлений, взяли в разработку отдельные проблемы, и самое главное — мы встроили работу научно-технической разведки в нашу народно-хозяйственную структуру. По решению ЦК КПСС при Совете Министров было создано специальное подразделение, которое занималось реализацией и внедрением того, что добывала научно-техническая разведка. Это было очень сложное дело, потому что мы добывали секретную информацию и должны были внедрять ее так, чтобы это не вызывало никаких международных осложнений… Действительно, я придавал большое значение развитию научно-технической разведки, но, конечно, прекрасно понимал и другое: она только часть той работы, которой занималась наша разведка.

— Есть мнение, что некоторые наши ученые буквально паразитировали на материалах научно-технической разведки…

— Я думаю, что они мало паразитировали, надо было больше паразитировать! Ведь в СССР было два подхода к тому, что делается на Западе: первый — надо обязательно все перенимать, учитывать и внедрять в нашу науку и технику; второй — надо не обращать внимания на то, что делает Запад, идти своим путем, и тогда у нас будет больше собственных оригинальных фундаментальных исследований. Я считаю, что оба подхода были однобокими: надо было сочетать и то, и другое. Брать и учитывать все полезное, а то, что мы сами можем делать, — делать самим. Ведь если бы мы в свое время не добыли материалы по атомной проблематике, то, наверное, опоздали бы в соревновании с Западом… Так что, я думаю, ученые правильно делали, когда паразитировали, и неправильно, когда недостаточно учитывали то, что делается на Западе.

Хотя амбиции у некоторых были невероятные! Мол, это бьет по нашим фундаментальным исследованиям, мы разучимся самостоятельно раскрывать тайны. Помню, как спорил с ними…

— Вы были в курсе планов ядерного нападения США на СССР в 1960-1970-е годы?

— Да, все они до нас доходили. Но когда у нас появились ядерные и водородные бомбы, то это уже вносило элемент спокойствия в обстановку, в наши отношения со Штатами и другими ядерными странами. Но мы получали сведения и о том, что американцы вынашивают планы в отношении то Китая, то каких-то стран третьего мира. Часть из них действительно отражала реальность, серьезные намерения, а часть была просто дезинформацией, призванной утихомирить тех, кто поднимает голос против США.

— Мы вплотную подошли к вопросам о разведывательной работе… Как вы оцениваете уровень своих тогдашних противников? Какую разведку поставили бы вы на первое место?

— Я думаю, что разведка США ни в организационном, ни в содержательном, ни в кадровом отношении не является идеалом — американцы всегда работали грубовато. Они неизменно уповали на материальный фактор, во время первой беседы могли предложить своему собеседнику миллион… У них в работе не было достаточного интеллекта, тонкости, терпения. Пожалуй, в этом отношении от американской разведки выгодно отличалась английская, где работали творчески, деликатно, проявляя терпение и выдержку… Другие спецслужбы я не беру. А что касается советской разведки, я думаю, мы выгодно отличались от американцев тем, что у нас не было грубых моментов в работе. Подготовка кадров была, считаю, выше, чем у американцев: наши разведчики хорошо знали страну пребывания, объект, по которому работали, имели, как правило, пару высших образований, знали несколько языков и в противоборстве с представителями других разведок обычно выигрывали… Может, я не вполне объективен, потому как говорю о своих товарищах, но я на первое место поставил бы нашу разведку.

— Ну а какую контрразведку назвали бы вы лучшей?

— Американскую. Это мощь и сила — и в кадровом составе, и по техническим возможностям. Чтобы установить слежку за разведчиком, они все используют, вплоть до самолетов и вертолетов. Такую роскошь мы себе позволить не могли. Финансовая сторона их совершенно не смущала, численность штатов им не ограничивали. К тому же американская контрразведка работает в куда более выгодных условиях, чем наша, я уверен, даже сейчас. Там слово или иное действие контрразведки является обязательным, должно учитываться другими организациями. С контрразведкой там не спорят и не шутят! А у нас, чтобы провести операцию, нужно было пройти целый лабиринт мероприятий, чтобы убедить какого-то начальника нам не мешать… Я считаю, что американцы правильно поступают.

— При такой контрразведывательной обстановке провалы неизбежны,.. Как вы относились к провалившимся разведчикам?

— Знаете, человеку свойственно ошибаться, поэтому надо внимательно все оценивать… Хотя было время, когда мы вообще от наших нелегалов отказывались. Им запрещали переходить на советскую основу — мол, вы сами по себе. Мы с Андроповым долго обсуждали эту проблему и пришли к выводу, что разведчик должен чувствовать Родину, которая в трудный момент его защитит. Поэтому впоследствии, если наш разведчик попадался, он переходил на советскую основу: я — советский гражданин. Все! Это было, я считаю, небольшой революцией. Мы официально вступались за своего человека, поднимали вопрос, добивались его освобождения, обменивали его на другого, платили деньги… Более того, мы сразу пускали в ход контрмеры. Я не помню ни одного случая, чтобы нам не удавалось бы освободить нелегала. Когда мы пошли по этой колее, это вдохнуло в разведчиков уверенность…

— Ну а что у вы считаете, следует делать с предателями?

— Я думаю, надо делать то, что делалось при советской власти. В 1970—1980-е годы нам удалось выйти на агентурную сеть западных спецслужб и за какие-то 9—10 лет разоблачить столько агентуры противника, сколько не было разоблачено за все годы советской власти, причем очень серьезной…

— Каким же образом вам это удалось?

— Это была заслуга разведки и внешней контрразведки, из которой тогда убрали небезызвестного Калугина, а при нем была совершенно другая ситуация, при нем это было бы невозможно… Нам удалось проникнуть в те ячейки зарубежных спецслужб, которые занимались этой работой, и получать довольно конкретные данные. Многие из предателей были преданы суду, большинство из них приговорено к смертной казни. Причем, удивительное дело, иногда нам казалось, что, может, не стоит строго наказывать кого-то из тех, кто встал на путь предательства. Но знаете, суды были непреклонны! Никакого нашего давления не было — они сами выносили строгие приговоры за предательство. Иногда нам даже казалось, что слишком строгие. Мне кажется, разоблачив эту агентурную сеть, мы внесли достойный вклад в укрепление нашей государственной безопасности.

— Что же стало с теми, кто ограничился сроком?

— В 1991 году Ельцин помиловал всех тех, кто был осужден по 64-й статье (измена Родине). Кстати мы, ГКЧПисты, тоже сидели по этой статье, но… Тех освободили, они поехали на Запад и, занимаясь антироссийской деятельностью, изображают из себя «борцов за демократию».