Лунные хроники. Мгновенная карма - Марисса Мейер

Поскольку комната девочек превращена в пыточную для ушей, Люси находит убежище в родительской спальне. Я распахиваю дверь и вижу, что она валяется на кровати, болтая по телефону.

– Где мои наушники?

– Подожди, – говорит она в трубку и, прижимая мобильник к груди, бросает на меня полный ненависти взгляд. – Что?

– Мои наушники. Где они?

– Откуда мне знать? Проваливай.

– Это не твоя спальня.

– Мама не против.

Я начинаю злиться. Неужели ей так трудно ответить на простой вопрос?

– Люси, ты всегда берешь их без спроса. Говори, где они?

– Не знаю! – кричит она. – Посмотри в моем рюкзаке!

Я поворачиваюсь и, выходя в коридор, слышу, как Люси жалуется подруге:

– Серьезно, мои сестры – такая головная боль.

И да, возможно, это покажется лицемерием, учитывая, что я только что сама ворчала по этому поводу, но, по крайней мере, мне хватило вежливости держать эти мысли при себе. Как бы то ни было, моему терпению приходит конец.

Я останавливаюсь прямо за дверью и сжимаю кулак.

– Алло? Джейми? Алло? – Голос Люси взвивается, и она стонет от отчаяния. – Отлично. А теперь у меня сел аккумулятор. Спасибо, семья!

Я с безмятежной улыбкой заглядываю в комнату.

– Это значит, что у тебя есть время поискать мои наушники.

Она находит их в своем рюкзаке и вручает мне с ледяным взглядом.

Я возвращаюсь к себе и едва успеваю устроиться на кровати, как внизу хлопает входная дверь.

– Мы вернулись! – кричит папа. – И не с пустыми руками!

Мама сопровождает это собственным криком, как будто папе нужен переводчик.

– Девочки, пора ужинать!

Элли взвизгивает и бросается вниз по лестнице, и это наверняка означает, что папа и Джуд собиралась купить что-нибудь вкусненькое, потому что обычно ее только силой можно усадить за стол. Мы с Пенни и Люси следуем за ней с куда меньшим энтузиазмом. Люси все еще хмурится.

Пенни, кажется, не замечает, что между нами произошел конфликт.

– О, «Блюз Бургерс»! – восклицает она, когда мы заходим в кухню. – Ура!

Мама с папой раздают салфетки и разливают напитки. Джуд вытаскивает из белых бумажных пакетов упаковки с жареной картошкой и бургерами и расставляет их на столе.

– Ого, Элли, – как всегда искренне улыбается он. – Ты как кинозвезда.

Она сияет, демонстрируя полосы блестящих фиолетовых теней вокруг глаз и на щеках. На самом деле она выглядит так, будто побывала в пьяной драке с феей-крестной, но малышка так довольна собой, что я не решаюсь произнести это вслух.

– Мы подумали, что должны внести свой вклад в поддержку одного из флагманов нашей общины. – Папа садится за стол и берет у Джуда гамбургер. – В последнее время на них льются ушаты помоев в прессе, и вандалы портят их рекламные щиты.

Я удивленно вскидываю брови, усаживаясь на свое место.

– Что, это было несколько раз?

Папа кивает:

– Думаю, пять или шесть. Кто-то написал на них слово «Обман», а коровам нарисовал печальные морды. Ходят слухи, что «Блюз» получает мясо с каких-то ужасных ферм, где коров держат в тесных загонах и кормят отбросами или чем попало. Все, что я знаю, это то, что «Блюз Бургерс» работает здесь с шестидесятых годов, и бургеры у них и сейчас такие же вкусные, как в годы моего детства. Ума не приложу, зачем кому-то понадобилось преследовать именно их. Маленькому семейному бизнесу и без того трудно удержаться на плаву. Всегда найдутся те, кто захочет его разрушить или прибрать к рукам.

– В самом деле, что не так с некоторыми людьми? – причитает мама, раздавая бумажные салфетки.

Я разворачиваю свой бургер, переполненный помидорами, солеными огурчиками и умопомрачительным секретным соусом «Блюз». У меня уже слюнки текут. Но что-то заставляет меня задуматься. Я вспоминаю, что говорил Квинт о том, как Морган собирает подписи под петицией с требованием к правительству закрыть промышленные фермы, и что-то о бесчеловечном обращении с животными. Но это не имеет никакого отношения к «Блюз Бургерс». Их коровы выращены на органике, пасутся на зеленых лугах… и все такое, как сказано в их рекламе.

Разве нет?

И даже если это не так, неужели это так важно для меня? Я не вегетарианка. Мне никогда даже в голову не приходило становиться кем-то еще, кроме как довольным мясоедом. Я считаю, что человек находится на вершине пищевой цепи не просто так. И вряд ли мои родители могут себе позволить дорогие натуральные продукты из лавки мясника, поэтому, скорее всего, то мясо, что я ем на протяжении многих лет, привозят как раз с тех ферм, где коров кормят помоями или чем попало, как метко высказался папа.

Это ничего для меня не значит. Они просто коровы.

Они просто еда.

Но Морган. Независимо от моих представлений, эта история явно что-то значит для нее. Настолько, что она не побоялась взобраться на самый верх шаткой лестницы, чтобы рассказать об этом людям.

Выбор, за который она поплатилась.

– Все в порядке, Прю? – спрашивает мама.

Я хлопаю ресницами. Улыбаюсь.

– Да, да. – И пытаюсь выбросить эти мысли из головы. Моя семья пристально смотрит на меня. Я откашливаюсь. – Я как раз думала… э-э… о проекте, над которым работаю. А вы знали, что каланы играют жизненно важную роль в сохранении здорового баланса лесов ламинарий?

– А что такое лес ламинарий? – спрашивает Пенни.

Я вздыхаю.

– Это лес. Из водорослей. Подводный.

Глаза Элли широко распахиваются.

– Под водой есть леса?

– Да, вроде того, – говорю я.

Мама макает жареную картошку в кетчуп.

– Ты узнала об этом на своей новой волонтерской работе?

– Хм. Да, – отвечаю я, потому что не собираюсь рассказывать о том, как провела день, занимаясь снорклингом с Квинтом Эриксоном. Джуд уже бросает на меня подозрительные взгляды.

– Должен сказать, я был очень расстроен, когда ты отказалась работать в музыкальном магазине, – говорит папа. – Но, похоже, дела в этом спасательном Центре пока идут хорошо?

Я пожимаю плечами.

– Все не так уж плохо.

– И Ари – просто прелесть, правда? – говорит мама. – Я слышу о ней только хорошее.

– О да. Замечательная девочка! – Папа подхватывает маринованный огурчик, выпавший из бургера. – Думаю, она знает о музыке больше, чем я! И, конечно, я рад, что и Джуд с нами.

Джуд молча улыбается с набитым ртом.

– Кстати. – Я откладываю нетронутый чизбургер и вытираю руки бумажной салфеткой. – Я сказала Ари, что отдам ей свой синтезатор. Вы ведь не возражаете?