Французская политическая элита периода Революции XVIII века о России - Андрей Митрофанов

Сийес заявлял, что продолжение войны не приведет к крушению деспотизма в Европе, так как общественное мнение не в состоянии спровоцировать революционные «взрывы», подобные французским событиям. Причина этого состояла как в масштабности произошедших во Франции изменений, так и сопровождавших их эксцессах. Только отказавшись от революционной войны, полагал Сийес, утвердив мир в Европе и укрепив республику, можно способствовать постепенному распространению новых идей и «духа свободы». В дальнейшем он развивал свои внешнеполитические идеи в документах, подготовленных для Комитета общественного спасения. В них предполагалось, что Пруссия должна приобрести лидирующее значение в Германском союзе вместо Австрии и стать морской державой, чтобы вместе со Швецией и Данией создать противовес Англии в Северном море и России на Балтике. Пруссия в проекте Сийеса должна была содействовать восстановлению Польского королевства, но во главе с прусским принцем: восстановленная Польша, по замыслу Сийеса, сыграла бы роль надежного барьера против проникновения России в Центральную Европу[513].

Знаменательно, что эти и другие идеи Сийеса, в том числе и о России, разделял и другой известный лидер Конвента - Ж.-Ж. Р. Камбасерес. От лица Комитета общественного спасения, он выступил 3 марта 1795 г. с докладом о политическом положении Французской республики в Европе. «Торжествующая республика готова лететь к новым победам, но желает мира. Республика хочет всеобъемлющего мира, так как она может навсегда обеспечить спокойствие и счастье для всех на свете... - заявлял Камбасерес и обращался к анализу политики ведущих европейских государств, - Англия продолжает стремиться к морскому господству; Австрия и Россия еще договариваются о том, как распространить свое господство на всем континенте...» Вокруг этих «хищных» государств - Англии, Австрии и России, утверждал Камбасерес, будучи обольщены, подкуплены или парализованные чувством ужаса, сплотились и остальные страны, ставшие невольными противниками Французской революции[514]. Очевидно, что главной целью выступления было не разоблачение замыслов венского и петербургского дворов, а подготовка почвы для заключения мира с прусским королем. Анализируя выступления лидеров термидорианцев необходимо помнить и о той внутриполитической обстановке, что сложилась к весне 1795 г. Положение Комитета общественного спасения было неустойчивым, борьба за господство в Конвенте, которая становилась теперь борьбой за политическое существование, подталкивали дипломатов к более решительным шагам. В феврале мир заключен с Тосканой, 5 апреля в Базеле мирный договор был достигнут с Пруссией, в мае подписан договор с Батавской республикой, в июле - с Испанией.

В атмосфере политических, социальных потрясений и военных конфликтов, прогрессистский миф о России, прочно связанный во французском сознании с мифом о Петре I, обернулся своей противоположностью, так как появился текст, впоследствии получивший название «Завещание Петра Великого». Этот новый миф, в котором отразились чувства вражды и страха перед «угрозой с Севера», на поверку оказывался не таким новым. Изучение «Завещания» имеет давнюю историографическую традицию. В настоящее время генезис данного апокрифического сочинения достаточно хорошо изучен[515].

Всестороннее многолетнее изучение текста, созданного польским эмигрантом Сокольницким, впервые опубликованного в известной книге Лезюра (1812 г.)[516], привело ученых к мысли о том, что они имеют дело с фальшивкой, созданной в эпоху Революции конца XVIII в. в среде польских эмигрантов во Франции. В классических исследованиях Симоны Блан (1968 г.), Элен Журдан (2004 г.), С. А. Мезина (2003 г.) достаточно подробно, на основе обширной дипломатической переписки и публицистики проанализировано «Завещание» с точки зрения проявлявшихся в нем «постоянных мифов» о России, существовавших в общественном мнении Европы конца XVIII и середины XIX в.[517] Остановимся чуть более подробно только на влиянии, которое идеи из «Завещания» оказали на внешнеполитическую концепцию Директории. Если резюмировать основные идеи памфлета, содержащего «план увеличения России», якобы разработанного Петром I, - это идея о русской военной опасности, нависшей над Европой и над всем миром. По мнению автора, «Французская революция и революция в Польше должны нанести смертельный удар по планам Петра I», дабы ее предотвратить. По словам автора, план царя был добыт в русских архивах, захваченных в 1794 г. в Варшаве. Третий раздел Польши, уничтоживший ее как самостоятельное государство, был политическим импульсом, вызвавшим к жизни «Завещание»[518]. Отметим, что появление «Завещания» связывали и с именем авантюриста д’Эона, добывшего этот апокрифический текст в 1756-1757 гг.

Директория оставила материалы Сокольницкого без внимания в 1797 г., однако в 1799 г. идеология «русской опасности» оказалась более востребованной. Именно тогда французский МИД начал активно муссировать те же идеи, которые суммированы в «Завещании», и разрабатывать конкретные планы по противодействию росту русского могущества[519]. Но только во времена наполеоновской Империи «мифический план Петра I» оказался удобным средством для обработки французского и европейского общественного мнения в условиях подготовки и проведения войны с Россией. Как предполагают, небольшой текст Сокольницкого был отредактирован Наполеоном и включен по его приказу в книгу Лезюра «О росте русской державы от ее возникновения до начала XIX в.»[520]. Этот текст в 6-й главе сочинения Лезюра в полной мере отражал общественные настроения 1790-х гг. Во-первых, наследники Петра I не должны пренебрегать какими-либо средствами, «чтобы придать русскому народу европейские формы жизни и обычаи, и с этой целью приглашать из Европы различных людей, особенно ученых», во-вторых, «поддерживать государство в системе непрерывной войны, для того чтобы закалить солдата в бою и не давать народу отдыха», в-третьих, «всевозможными средствами расширять свои пределы к северу, вдоль Балтийского моря, и к югу, вдоль Черного моря». Кроме того, авторы «Завещания» вкладывали в уста императора слова о необходимости заинтересовать Австрийский дом в изгнании, турок из Европы и под этим предлогом достичь Константинополя, а также о необходимости сохранения анархии в Польше и дальнейшего покорения этой страны, торгового союза с Англией. По мнению автора текста, русский царь желал войны с Персией и продвижения русских войск до Персидского залива в целях «восстановления прежней левантской торговли через Сирию». Русские монархи якобы должны вмешиваться, «силою или хитростью, в распри Европы, особенно Германии», спровоцировать «распрю» Франции и Австрии, которая выльется в общеевропейскую войну. В обстановке всеобщего конфликта к России за помощью будут обращаться то та, то другая из держав, и, обессилив друг друга, она для вида должна будет поддержать Габсбургов. Когда войска России углубятся в Германию, из Азовского моря и Архангельска якобы выйдут два значительных флота, в Средиземном море и океане они высадят десант «этих кочевых, свирепых и жадных до добычи народов, которые наводнят Италию, Испанию и Францию»; одну часть их жителей истребят, другую уведут в неволю в сибирские пустыни, а остальных лишат возможности «свержения ига». Следом за