После тебя только пепел - Алекс Хилл

Он хороший. Тот, кто это говорит. Но почему он злится? Кто его так разозлил?

Тело трясет так, словно меня запихнули в стиральную машину и поставили режим быстрого отжима. Пытаюсь спрятаться от озноба, сворачиваясь калачиком, но резкая боль пронзает колени и плечи.

– М-м-м… – мычу я и сглатываю скопившуюся во рту горькую слюну.

– Очнулась?!

Открываю глаза, темнота дезориентирует. Несколько мгновений уходит на то, чтобы привыкнуть к мраку, а потом я замечаю перед собой темный силуэт. На уровне ощущений узнаю человека рядом, и мне не нужно видеть его лицо, чтобы понять – Мнац не просто зол, он в ярости.

– Что происходит? – с трудом спрашиваю я дрожащими губами.

– Мне тоже интересно. Что происходит, Алена?! Какого черта вообще?!

Прижимаю руку к уху. Треск стоит такой, будто мне разом прохрустели всеми суставами и парочку вывихнули.

– Не кричи, – прошу я. – Пожалуйста.

– Не буду. Пока что.

Касаюсь пальцами зудящих губ, ощущение омерзительное. Пытаюсь выудить из памяти хоть что-то, но последнее, что вспоминается – я пошла с Зоей на вечеринку. Девчонки, Женя. Коктейли. Танцы. Ощущение эйфории, а потом… ничего. Больше ничего. Пустота.

Приподнимаюсь и оглядываю комнату, даже движение глаз вызывает дискомфорт. Я в спальне Мнаца, это точно. Но его ведь не было в клубе. Как я здесь оказалась?

– Есть успехи? – спрашивает Мнац таким тоном, словно хочет меня пристрелить.

Опускаюсь на подушку и провожу ладонью по шее. Кожа мокрая от пота и нездорово горячая. В глазах появляются слезы, дрожь в теле все нарастает.

– Тебя все еще колотит. Черт! Из-за того, что ты вырубилась, я даже не смог тебе желудок промыть. Ну хоть успел вовремя, – зловеще тихо говорит Мнац. – Самочувствие в целом как?

– Ужасно.

– Тошнит?

– Вроде нет.

– Встать сможешь?

– Да. Я сейчас… – прикладываю все силы, чтобы оторвать голову от подушки, упираясь ладонями в матрас. – Я сейчас же уйду.

– Куда ты уйдешь? Наркологического центра у нас тут нет, а тебя еще сутки колбасить будет. Из комнаты ни ногой. Даже если меня нет. Тем более если меня нет.

– Мнац… – В горле вырастает громадный ком. – Что случилось? Я ничего не… не помню.

– Случилось то, что стоило мне оставить тебя всего на один день, как ты влезла в какое-то дерьмо. Когда я говорил, живи для себя, то не это имел в виду. Ты совсем без мозгов, что ли?!

– О чем ты?

Мнац на мгновение замолкает, переводя дыхание, и произносит с болезненным сожалением:

– Давай я отведу тебя в душ, а потом мы поговорим. Тебе станет немного легче.

– Нет! – с истерическими нотками произношу я. – Я хочу знать сейчас!

– Алена, – тяжело вздыхает он, чуть смягчаясь, и придвигается ближе. – Все, что пока тебе нужно знать, – самого большого говна не случилось. С остальным разберемся позже.

– Я здесь. Ты – сгусток злости. Значит, говно случилось, – мрачно подвожу итог я.

Следую за ощущениями. Кожа зудит, кости ломит, пульсирующая боль обволакивает внутренние органы, но больше всего ноет сердце, потому что совесть лупит его со всей дури. Горячая слеза скатывается по переносице, Мнац ловит ее большим пальцем и опускает ладонь на мою щеку. Прикрываю веки, с благодарностью принимая прохладу его кожи. Он жалеет меня. Злится, но жалеет. Не могу сказать, что становится легче, но это больше, чем я могла бы желать. Я не одна.

– Ты просто была не готова, – с досадой говорит Мнац. – Идем в душ. Тебе это нужно.

Мнац помогает мне встать с кровати и ведет по коридору, придерживая за талию. Закидываю руку ему на плечи, не доверяя собственным ногам, и предусмотрительно помалкиваю. Входим в холодное помещение, где пахнет сыростью. Мнац зажигает свет, и я болезненно морщусь. Стены и пол отделаны коричневой плиткой, с одной стороны вытянулся ряд старых керамических раковин, с противоположной – душевые кабины, отгороженные друг от друга тонкими перегородками. А двери где?

– Сейчас пять утра. Все должны дрыхнуть после тусовки, но тебе все равно лучше поторопиться, – говорит Мнац и вручает мне большое полотенце. – Не включай слишком горячую воду. Знаю, что тебе холодно, но она не согреет, только размажет еще больше.

– Хорошо, – послушно отвечаю я, прижимая полотенце к груди.

Отхожу к дальней кабинке и робко оглядываюсь. Мнац так и стоит у двери, наблюдая за мной. Его волосы в полнейшем беспорядке, темные круги залегли под уставшими глазами. Я не видела его всего сутки, но он как будто похудел и даже постарел лет на десять. Кажется, не только у меня был дерьмовый день.

Сил, чтобы ругаться или строить из себя сильную личность, нет, поэтому мягко прошу:

– Выйди, пожалуйста.

Обычный Мнац сейчас бы рассмеялся и бросил пару колкостей о том, что ничего нового я ему не покажу, но он вдруг спокойно поворачивается спиной, складывая руки на груди:

– Ты можешь отключиться и разбить себе башку. Этого нам точно не нужно.

Логично. Захожу в душевую и снимаю с себя одежду. Теплая вода льется на голову, но облегчение не наступает ни через пять, ни через десять минут. Становлюсь чище физически, но морально все еще по уши в грязи. Я напилась. Чертовы коктейли. Зачем я вообще это сделала? Что было до того, как Мнац меня забрал?

Ни теплый спортивный костюм, ни одеяло не спасают. Сижу на кровати, завернувшись в кокон, и все равно стучу зубами, как в самый лютый мороз. Мысли разгоняются так сильно, что я за ними не успеваю. Обрывки воспоминаний вызывают ментальную тошноту.

Я больше никогда… никогда…

– Открой рот, – строго произносит Мнац, поднося к моим губам пальцы, сжимающие таблетку.

– Что это?

– А ты как думаешь? Тебе ведь плохо, нужна еще доза. Теперь будешь жить только так.

– Нет! Я больше не буду! – отрезаю я и смыкаю губы, качая головой.

– А что такое? Не хочешь? Вчера тебе было очень весело.

В ужасе смотрю в его озлобленное лицо и продолжаю мотать головой, все отрицая. Мнац дергает подбородком, сжимая челюсть.

– Алена, это успокоительное, – объясняет он раздраженно. – Нужно немного приглушить твой отходняк. Ты реально думаешь, что я мог бы?.. Серьезно, мать твою?!

Вижу, как ему тяжело сдерживаться, как злость оставляет печати на его губах и напряженной шее. Это я во всем виновата. Только я! Теперь это не выдуманная вина, она настоящая. Послушно открываю рот, на язык ложится таблетка, а потом к губам прислоняется ободок кружки.

– Пей. Тебе нужно много жидкости.

Слушаюсь беспрекословно, несколько капель стекают вниз по подбородку, и Мнац вытирает их пальцами, напряженно вздыхая. Он отступает, а я стыдливо прячу взгляд. Слушаю его тихие шаги и покачиваюсь из-за прогнувшегося матраса.