Три метра над небом. Трижды ты - Федерико Моччиа

Она оборачивается и смотрит на меня с удивлением.

– Почему?

– Черт, ты же сама только что сказала: это ты нас познакомила.

Она смеется.

– Да ладно! К сожалению, если кто-то становится тем, кем становится, то этим он обязан и своим ошибкам. Следовательно, своей судьбой ты обязан и Баби, и мне, познакомившей ее с тобой… Значит, ты должен быть нам благодарен.

– Как? Обеим?

– Ну да.

– Тогда спасибо обеим. Но только мое «спасибо» передай своей подруге сама…

– Бывшей подруге. Да, но ты сделал обалденную карьеру, создал крупную компанию, делающую отличные вещи.

– Пока еще рано говорить.

– Ну ладно: которая сделает отличнейшие вещи, я не сомневаюсь. И ты собираешься жениться… У тебя, наверное, будут дети. В общем, хочешь ты этого или нет, но всем тем, что с тобой случилось и случится, ты обязан и Баби.

– Какая интересная теория! Так можно договориться и до того, что я, может, должен ей платить авторские права на мою жизнь…

– Ну это только если снимут фильм! Но если снимут, то вся первая часть будет фантастической, слишком забавной! Этому бы никто не поверил: сказали бы, что сценаристы преувеличили… Вот мы засвидетельствуем, что все так и было. И более того: кое-чего сценаристы даже не могли рассказать!

– Почему?

– Иначе бы тогда вышел фильм, запрещенный для несовершеннолетних, они понесли бы убытки!

Паллина смеется. Ничего не поделаешь: она слишком сильная, она не изменилась. Она была идеальной женщиной для моего друга Полло, они были бы отличной парой. Чего не скажешь о Банни. Ладно, не хочу об этом и думать.

– Прости, Стэп, скажи мне правду: разве то, что я сказала, – не правда? Ты себя не чувствуешь, так сказать, «результатом» того, что было вашим романом? У вас же была большая любовь, да? Скажи мне правду: ты бы хотел все это вычеркнуть? Никогда ее не встречать?

– Здесь нужен ром. И сигареты. Черт, я думал, что это будет веселый, забавный вечер, но он оказался хуже, чем сеанс у психоаналитика.

Паллина со смехом встает.

– Да, может, и так, но здесь ты, по крайней мере, не платишь!

Она уходит и вскоре возвращается с маленькими стаканом, бутылкой рома и пачкой сигарет. Их она достает из кармана и кладет на столик вместе с зажигалкой.

– Ну вот, у тебя есть все, теперь говори…

Я смотрю на ром, поворачиваю бутылку этикеткой к себе.

– Ого! Однако! «Джон Балли» двенадцатилетней выдержки, «пирамида», хорошо живешь…

– Я заработала на нашей подруге, и теперь должна инвестировать в отношения.

Я наливаю себе рома.

– Хочешь?

– Нет-нет, когда работаю, не могу…

Смотрю на нее с любопытством.

– Ну так я же твой психоаналитик, не так ли?

Я посылаю ее к черту, зажигаю сигарету и делаю глоток рома. Отличный ром! Паллина приносит пепельницу.

– Спасибо. Так в чем состоял твой вопрос?

– Он очень простой. Ты хотел бы или нет, чтобы в твоей жизни была Баби? Ты жалеешь, что встретил ее?

Я снова затягиваюсь сигаретой и делаю еще один глоток рома.

– Черт… А полегче вопроса у тебя нет?

Паллина улыбается.

– Ну тогда за тебя отвечу я. Ты бы хотел ее встретить в любом случае, потому что с ней ты познал настоящую любовь – любовь, которая сделала тебя таким, какой ты есть.

Делаю еще один глоток. Я стал таким, какой я есть. Но почему раньше я был другим? Я был агрессивным из-за человека, которого встретил сегодня, из-за моей матери, которую я застал с ним. И больше я ничего собой не представлял. Моя жизнь шла под откос до тех пор, пока я не встретил ее. И она меня изменила. С ней я снова начал жить, захотел что-то создать, но не был на это способен. Агрессия была во мне. Поэтому Баби меня и бросила. Когда потом я застал ее в машине с другим, я понял, что ярость и сила ничего не значат. Силой я бы ее не вернул. В тот вечер моя душа снова умерла. Но с ней я испытал счастье; меня захлестнула любовь. Я смотрю на Паллину.

– Да, это правда. Если бы я вернулся назад, то все равно захотел бы ее встретить и пережить то, что мы пережили.

Паллина берет бутылку и наливает мне еще немного рома. Потом берет свой стакан, наполняет его, чокается со мной и выпивает одним махом. На секунду у нее перехватывает дыхание. «Ну и ну, какой же он крепкий!» Она ждет, когда пройдет жжение, и когда оно проходит, продолжает:

– Вот видишь! Ты действительно изменился. Раньше ты даже не допустил бы такой мысли. В свое время ты бы сказал: «Ты что, шутишь? Я бы даже не захотел знать, существует ли эта такая-сякая!»

– Точно!

Мы вместе смеемся.

– Я был просто невыносимым.

– Да. Как всегда, эгоист. «Я… я… я». Ты и твой друг. Он от тебя не отставал, а?

– Нет. – Я ей улыбаюсь. – Он был лучше.

Паллина становится серьезной.

– Это правда. Подожди меня здесь. – Вскоре она возвращается и говорит: – В четверг я устраиваю здесь ужин с Банни и несколькими друзьями: придут многие из тех, кто будет на твоей свадьбе. Мне бы хотелось, чтобы вы с Джиневрой тоже пришли. Но, самое главное, чтобы пришел ты.

– Ну конечно.

– Нет, серьезно, это очень важно, ты не можешь не прийти. Если придешь в четверг, то это будет значить, что ты меня простил.

– А почему ты мне это говоришь?

Тогда Паллина дает мне белый конверт. Я его беру, кручу в руках. Он закрыт, запечатан, и на нем написано: «Стэп». Я узнаю почерк. Он – моего друга. Я удивлен. Нет слов. И что она скажет?

– Мне не удавалось передать его тебе раньше. Скоро ты женишься, и у тебя, думаю, будут дети. Пришло время узнать.

Я молчу. Почему она ждала так долго? Прошло больше восьми лет. Почему она не отдала мне его сразу? В чем тайна? Что такого могло быть в этом письме, чего бы я не знал?

– Ты расстроишься, если я уйду?

Она улыбается, качая головой.

– Да нет, я сама собиралась об этом попросить. Жду тебя в четверг.

Я сажусь в машину, завожу мотор, трогаюсь с места и, сам не знаю как, приезжаю на площадь Эвклида, поворачиваю на светофоре и еду в сторону парка «Вилла Глори». Въезжаю в еще открытые ворота и еду вверх, до площади на вершине – там, где крест. Доехав, глушу мотор, выхожу и сажусь на скамейку. Никого нет. Тишина. Высоко в небе светит луна, бледная и полная, она освещает все вокруг. Так что я вынимаю из кармана письмо Полло и решаюсь его открыть. Отрываю край конверта, вынимаю листок и начинаю его читать.