Дикий барин - Джон Шемякин

Все сейчас должны выдохнуть деликатно в сторону, потому как про «Вишневый сад» я ничего говорить не буду, лихие литературоведы могут расседлывать своих плешивых пегасиков, отбой, всем по палатам.

Огроменный сад, значит, мне достался. Который несколько искалечил мою жизнь. Когда прежних, добрых хозяев увезли на подводах к пристани, я раскатал закатанные было рукава и помахал вслед пыльному следу конвоя мягкой белой шляпой с тисненой лентой. Постоял у ворот, покачался на соседском штакетнике, проверяя прочность, вышел, похрустывая фальшивым векселем, в сад.

Сад меня очаровал. Яблони, вишни, груши, смоковницы какие-то, виноград, абрикосы. Машинально щелкая подтяжками, бродил меж июльских деревьев. Атмосфера была такой парадизной, что появись меж кустов смородины чувственно улыбающаяся полногрудая Ева, а я уже готов, уже тут, уже в одном сапоге, гогочу, сладострастно крутя вторым сапогом над головой. Пчелы, ароматы, трава, фонтанчики, скамейки и фонарики, дорожки под «дикий камень» – все, решительно все так, как рисовалось мне в моем приюте под завывание вьюги, с сушечкой в кулачке.

Трагедия началась буквально сразу. То, что урожай фруктовый богат, я сразу понял, когда на меня груши посыпались. Я только плечом ствол задел (вдруг, думаю, племянницу какую наверху забыли, решил наудачу проверить), а тут просто лавина мне на голову из груш. Потом настал черед крепеньких яблок. Потом, отплевываясь яблочными огрызками, я заблудился в ежевичнике и голосил там некоторое время, пытаясь по запахам найти дорогу на волю. На пляже, после моего посещения ежевичника, многие отдыхающие смотрели на меня с уважительным интересом, настолько я был располосован в самых неожиданных местах.

Что я только с этим гадским урожаем не делал! Сожрать все не представлялось возможным. Сначала я сбагривал урожай соседям. Когда соседи стали перебрасывать мне через забор мои же, как бы случайно забытые у них, ведра с вишней (откуда у людей столько силы?), я начал рыть ямы для захоронения фруктов. Делал я это ночами, при свете фонаря.

Поползли слухи…

Проводил значительную часть нашего экспедиционного корпуса домой.

Я уж думал, они вовсе не уедут. Подбрасывал в сортир брошюры «Российское гражданство: миф или реальность?» издательства «Точикистон-орулло». Заводил беседы во время чаепития на побережье, стараясь перекричать чаек.

– Вот она, осень! – драматически прижимал я к глазам платок. – Чаруюсчая пора подводить итоги нашего долгаго многотруднаго пути… Все летнее, суетное и блестясчее отшумело, отлетело и, смирившись, возвращается на круги своя. Секуляр секулерум. Сколь славен младой путник, влекомый долгом и осенней прибитой дорогой к себе домой, где ждут его разутые и голодные чада, покинутые и дрожащие у пустого очага, тихо и безнадежно спрашивающие у проходящих мимо покосившего плетня равнодушных сельчан: «А тятю, тятю нашего не видали? тятеньку… Нам бы хлебца…»

Как там пел Вертинский? «Мадам, уже падают листья и очень как будто в бреду…» Все разъезжаются, пляж пустеет, одни только мы не сдаемся и прыгаем на стылом песке, пытаясь оттянуть неизбежное возвращение… И прочее в таком же духе.

Но сообщество дряхлеющих отдыхающих не сдавалось. Смотрело на меня злобными глазами, билеты, которые я подсовывал под дверь, летали клочками по саду.

Начал демонстративно грустить у распахнутого окна, скрестив на могучей груди выпуклые руки, всем видом намекая на расстроенную по вине проживающих личную жизнь. Надеялся пробудить в людях мужскую солидарность и деликатность.

Добился обратного эффекта. Мне стали советы давать, как мне обратно стать счастливым в личном плане, не выгоняя друзей на мороз. Как это обычно бывает среди людей образованных, советы мне давали знающие люди, которые всю свою жизнь начинали строить романтические отношения с фразы: «Девочки милые! Купите дяде водочки…» – вися на руках у охраны.

Я даже немного отчаялся.

Однако стоило намекнуть на необходимость ремонта домика и облагораживания приусадебного участка, как друзья поспешили в дорогу. Странное совпадение.

Проводы были драматическими. Я и виду не подавал, что рад проститься. Только попрыгал по помещениям. Только покричал над пропастью. Только встал в три часа ночи, а в четыре уже барабанил в двери, чтобы перекрестить всех перед отъездом. По случаю надел самую красивую красную сутану.

Во время завтрака радостно напевал: «Часики-то тик-тик, путь твой долог, еретик!» – запихивая зевающим отъезжающим в рот крутые яйца. Ну и в автомобиле тоже, конечно, немного переборщил со скоростью движения и торможением перед аэропортом. И когда чемоданы перекидывал. Йе-еху!!!

Пока наслаждался говяжьим десертом, а потом просил мороженое и пил кофий из крошечных чашечек (первую с кардамоном, вторую просто), размышлял о классической музыке.

Отчего исчезли жизнелюбивые могучие композиторы классической школы, обжоры в духе Генделя и гурманы в стилистике Россини?! Почему, посмотрев на «серьезных» современных композиторов, трудно отделаться от впечатления, что побывал на заседании инквизиционного трибунала? Или посмотрел фильм режиссера Германа-среднего. Изможденные безумные лица со следами яростно эксплуатируемой экзальтации. У всех на лицах: раз решились слушать мои экзерсисы на трех нотах с притоптываниями и паузами, то хавайте в довесок еще и шизофрению мою…

Какое-то коммерческое заворачивание в ноты безумия.

В чем тут секрет? В том, что прежние писали горячо востребованную музыку для живых, а эти пишут для себе подобных мумий? Не знаю…

После ужина гулял по берегу и был весел.

Заходила соседка. В каких-то гигантских ботинках со спущенными носками и в шортах цвета хаки. Перлась через холм и акации, чтобы хлопать глазами на модельно выглядывающих из дверей участников экспедиции, замотанных в случайные полотенца, и приглашать на праздник старых фотографий. Если я ее, конечно, правильно понял.

Выводы из беседы: срочно научиться запирать ворота на крюк, и: розовые бретельки лифчика на загорелой девушке выглядят мертвяще и лицемерно.

Провожать гостью выбежали в произвольном порядке все злобные умственные инвалиды, густо таящиеся у меня в доме. С совершенно незаинтересованными лицами все начали смотреть, как дева в своих веселых шортах сноровисто возвращается домой через заросли.

Молча курили всем коллективом.

А потом, не сговариваясь, решили поехать в город на веселые танцы. Потому что мы альбатросы. Маряки Тихава Акияну.

Фотокарточка полностью отражает моральное состояние экспедиции и содержит немало откровенных намеков на происходящее.

Вчера и сегодня рыбачили.

Во время рыбалки развивал перед сосредоточенными участниками похода несколько своих идей, основанных на наблюдениях за живой природой.