Прятки со смертью - Бекки Мастерман

С сумкой и пакетом с окровавленной одеждой я вышла на парковку и поискала глазами свою машину на том месте, где последний раз припарковала ее, — и не нашла. Меня охватила паника. Вот этого мне больше всего не хватало — чтобы мою машину угнали.

Потом вспомнила, что машину оставила у бара, потому что набралась. Закинула сумку на плечо и направилась к «Эмери», чувствуя себя бездомной. Жара уже стояла неимоверная, но такая разминка выпарит последний алкоголь из моего организма.

Я нашла машину целой и невредимой на маленькой стоянке у бара, где и оставляла. Лучше бы мне было уехать незамеченной, но на бежевом «хёндае» подъехал Эмери с Шери, глядевшей на меня с пассажирского сиденья. Я внутренне съежилась, но, как опытные воспитанные бармены, они, не желая меня смущать, просто приветливо помахали.

По Кэмпбелл я поехала на север до того места, где она превращается в одну из тех дорог, которые на карте окаймлены зеленым пунктиром, означающим живописную местность. Обычно мне нравилось вписываться в их петли и изгибы со скоростью, чуть выше дозволенной, чувствуя, как резина влипает в асфальт, но не в этот раз. На Ина я свернула налево, короткий отрезок, затем направо на Оракл.

На фоне красивого отрезка хребта Пуш-Ридж гор Каталина расположилась компания хранения «U-Store-lt». А внутри здания имелось арендованное мной помещение, размером почти с гараж, где я хранила свою коллекцию оружия.

Я сдвинула в сторону несколько коробок с папками старых дел и патронами, сунула пластиковый пакет между сейфом и стеной. Пряча одежду, вспомнила, как, не будучи убийцей, думала, что многое от них узнала. Если меня реально заподозрят в убийстве Джеральда Песила — откроют доступ к моей кредитной карте, обнаружат по счетам этот склад и получат ордер на обыск. Но на короткий срок одежда здесь в безопасности, пока я не найду время отделаться от нее без следов.

Вспомнив об изящном револьвере 38-го калибра, что лежал в сумке, я открыла сейф: несколько винтовок, одноствольный дробовик и полдюжины единиц легкого стрелкового оружия. Из этого арсенала я выбрала заряженный револьвер образца 1911, 45-го калибра, гарантированно мощной убойной силы, чтобы держать в багажнике — просто на случай, если доведется столкнуться с чем-либо скверным в доме Коулмен. К нему я прихватила запасную коробку патронов. Выйдя со своей потяжелевшей сумкой, я огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не наблюдает за мной. Затем, чувствуя в душе уверенность лишь в одном: меня не раскроют только при условии, что я могу доверить мужу хранить мою тайну, — я отправилась обратно в город, по адресу на Эльм-стрит, который мне дала Мейси. Остановилась напротив милой, аккуратной небольшой гасиенды с множеством бугенвиллей перед домом, но не дом Коулмен тотчас привлек мое внимание, а ее «приус», припаркованный на подъездной дорожке перед закрытым гаражом.

Неужели она на самом деле все это время была дома и элементарно игнорировала меня? Чувствуя себя какой-то осоловевшей и в то же время взвинченной, я бросила автомобиль на улице, взяла на всякий случай «тридцать восьмой» и осторожно приблизилась к ее машине, как это делают копы, когда останавливают угонщика, из опасения, что кто-то сидящий на заднем сиденье может открыть стрельбу. Через окна «приуса» ничего было не разглядеть, и я попробовала двери, пользуясь подолом своей футболки как перчаткой.

Водительская дверь оказалась незапертой, и это еще больше насторожило меня. Ни при каких обстоятельствах не оставит коп свою машину незапертой, даже на собственной подъездной дорожке. А Коулмен уж точно закрыла бы свою, даже в гараже.

Сунув пистолет за пояс джинсов сзади, я бегло оглядела салон — ничего, кроме крошек от кекса: завтрак в дороге. Я откинула крышку багажника: складной садовый стул и нескольких хозяйственных пластиковых сумок многократного применения. Это был второй дурной знак — незапертый багажник.

Искать в машине больше нечего, и я переключила внимание на дом. Светонепроницаемые шторы опущены — против жары и в целях безопасности. Входная дверь заперта. В этом плане все как надо. Чтобы поменьше обращать на себя внимание, я прошла через низкие воротца с правой стороны к задней части дома, где обнаружила застекленную створчатую дверь в гостиную.

Я не стала стучать, опасаясь, что внутри не Коулмен, а кто-то чужой, и без всяких технических ухищрений совершила элементарный взлом, разбив камнем одну из стеклянных панелей двери и дотянувшись до задвижки. На случай если звон стекла насторожил «не Коулмен», я вошла осторожно, с оружием наготове, и быстро осмотрелась на месте.

В доме было тепло и немного душно — так бывает, когда хозяева уезжают в отпуск и оставляют кондиционер на поддержании температуры плюс двадцать семь. Я быстро прошлась по комнатам, почти сразу поняв, что я здесь одна. Через несколько минут ощутила ее запах, который заменит мне Лауру и поможет во всем разобраться. Дом ее строго соответствовал мебельному каталогу «Бед, бат энд бейонд». Белые полотенца и кровать в комплекте с постельным бельем. Все, за исключением полотенец, было коричневых оттенков и с геометрическим рисунком.

Спальня непритязательна и скромна, с окном на передний двор. На стене — коллекция фотографий, на одной из которых — ее семья, по-видимому. Глядя на фото, я засомневалась, что Коулмен приводила в свою спальню Рояла Хьюза. Как правило, люди не занимаются сексом в комнате, где им с фотографии улыбается мать.

Маленькая гардеробная хранила еще два таких же костюма, какой я видела на ней, и дюжину шелковых блузок с длинным рукавом, кажущихся не слишком подходящими для жаркой Аризоны. Немного повседневной одежды: джинсы, хлопчатобумажные блузки и поношенный красно-коричневый банный халат.

В аптечке в ванной ничего, кроме продаваемых без рецепта лекарств. Лаура пользовалась дешевым увлажняющим кремом, шампунем и зубной пастой. В душе очень чисто, на пластиковой занавеске для душа капель воды не было, что лично я посчитала бы скорее странным.

Когда я вернулась в гостиную, то обратила внимание на составной стол с журналом регистрации приводов в полицию, вызвавшим у меня улыбку, несмотря на все тревоги. Только Коулмен могла еще пользоваться таким журналом. На нем сверху лежал ноутбук и несколько черных папок, края которых были параллельны краю стола, — вот и весь беспорядок, который могла себе позволить Коулмен. Рядом со столом аккуратно стояла картонная коробка с чтивом Флойда, которую мы привезли от Линчей, — я узнала ее. Какая удача, что Коулмен удалось принести ее сюда.

Было довольно просто найти то, что искала, но я заодно порылась в двух маленьких ящиках стола и не обнаружила ничего, кроме карандашей и ручек, — господи, они были выложены ровным рядком, по убыванию. Коулмен оказалась еще более компульсивной, чем я думала. Калькулятор, рулон почтовых марок, баллончик сжатого воздуха для чистки клавиатуры. Следующим был ящик побольше — нижний. Налоговые декларации, сложенные по годам. Шестилетний паспорт с единственным штампом из Канкуна пятилетней давности и датой ее рождения — двенадцатое мая тысяча девятьсот семьдесят девятого года.