Тэмуджин. Книга 4 - Алексей Гатапов

«Что же это такое? – едва не задыхаясь от злости, мысленно спрашивал он. – Что у нас тут, детские игры, что ли? Неужели не понятно, что все это может плохо закончиться? Упустим добычу, народ будет голодать…»

Тэмуджин посмотрел на хмурые лица вождей и наткнулся на пристальный взгляд Кокэчу. Тот строго и испытующе смотрел на него. Тэмуджин движением головы отозвал его в сторону.

Они отъехали шагов на сорок.

– Вот как мне анда удружил, – скрывая смущение перед шаманом, усмехнулся Тэмуджин. – Ты сам все видишь.

– Да уж, вижу, – усмехнулся тот, – разве что слепому не видно нутра твоего анды…

Тэмуджин нетерпеливым движением остановил его и спросил:

– Ну, раз видишь, то объясни мне, чего он этим хочет добиться… Ладно, с войском еще понятно: тобши может иметь перевес в людях, но зачем он мне такого газарши подсунул? Ведь такое можно сделать только для того, чтобы наше крыло заблудилось в этих дебрях?

– Ну, а для чего же еще? – Шаман со все той же усмешкой на тонких губах смотрел на него. – Ты ведь умный человек, что ты все сомневаешься? Джамуха давно уж тебе не друг, он хитрый соперник. Вот ты доверился ему, уступил место тобши, а он вот как этим воспользовался. Так будет и дальше, если ты не возьмешься за ум, не начнешь смотреть на него так, как нужно.

Подавляя неприятное чувство и стыдясь того, что Кокэчу увидел их истинные отношения с андой, осознавая, что от этого сила его и вес перед шаманом намного уменьшились, Тэмуджин тихо спросил:

– Выходит, он велел этому газарши запутать наше крыло?

– Ну, прямо, может быть, не велел, но все подвел к этому. Чтобы твое крыло запоздало и поставило под угрозу всю охоту, чтобы сделать тебя виновным в неудаче. Ведь потом, когда пройдет месяц-другой, про этого газарши никто не вспомнит, а будут говорить про того, кто возглавлял это крыло. Про тебя будут говорить – что ты виновник неудачи на этой охоте.

Тэмуджин пристально смотрел на шамана.

– А зачем это ему?

Кокэчу снова усмехнулся.

– И что ты за человек? Во всех делах ты как будто и умен, и сноровист, но когда дело доходит до тех, кто с тобой рядом, когда надо ясно видеть, что у них за помыслы, у тебя разум словно туманом покрывается. Да ты присмотрись хорошенько: Джамуха хочет принизить тебя в глазах соплеменников, чтобы ты был не лучше, чем он, чтобы ты допускал большие промахи. А то ведь все тебя одного хвалят, прославляют, а он – в тени. Вот и войско твое оказалось намного лучше подготовлено, а ему это как унижение перед людьми. Потому он и решил, видно, устроить все так, чтобы люди потом сказали: «А Тэмуджин-то не так хорош да удачлив, как говорили, он нас чуть без добычи не оставил. Хорошо еще, что он не стал тобши, а то прахом пустил бы всю охоту». Тогда и в следующие годы ты не будешь тобши, все скажут: пусть уж Джамуха, чем Тэмуджин. А кого не выбирают тобши, того не выбирают и ханом.

– Ханом? – удивленно переспросил Тэмуджин. – Ты думаешь, что у него в мыслях и ханом стать?

– Эх ты, – насмешливо посмотрел на него Кокэчу. – Не знаешь ты своего анду. Душа у него ненасытна к почестям, не то что у тебя. А такие люди не остановятся на том, чтобы быть простыми нойонами, когда в руках такой большой улус. Я не думаю, а знаю точно, что он мечтает сесть на ханский трон.

Тэмуджину вдруг стало смешно – он представил себе Джамуху на ханском троне, властителем, равным Тогорилу или найманскому хану, – и невольно рассмеялся.

– Хоть ты смейся, хоть не смейся, а это так, – сказал Кокэчу. – Скоро ты с этим столкнешься.

Тэмуджин прервал веселье и задумался.

«Ну, а почему и нет? – подумал он. – Каждый может мечтать… Ведь и Таргудай хотел стать ханом, хотя и ничтожный человек. Таковы люди: большинство их не думает, под силу им это или нет, но рвутся изо всех сил, лишь бы занять высокое место, удостоиться чести…»

Ему теперь яснее, чем до этого, открывалось истинное лицо Джамухи, и он с удивлением размышлял: «Кажется, и вправду он не таков, как я думал. И с войском у него не по глупости вышло, а с расчетом. Так друзья не поступают… И когда же так сильно изменилось его отношение ко мне? Ведь на меркитов ради меня он вышел с доброй душой. Что же случилось?.. Как бы там ни было, теперь я остался без этого друга. И кто же мне друг теперь? Может быть, Кокэчу?..» – Он посмотрел на шамана. Скрытный и в то же время пронзительный взгляд, будто насквозь проникающий в душу другого человека, не располагал ни к каким близким отношениям.

Не придя ни к какому-нибудь решению, он сказал:

– Хорошо, брат Кокэчу, теперь мне все ясно. Но что нам сейчас делать, как уклониться от беды?

– Буду звать своих духов, – беспечно пожал плечами тот. – Они мне подскажут дорогу. Ты не бойся ничего и делай все, как будто ничего не случилось, а я пойду вместе с газарши и буду направлять его в трудных местах.

– Я пойду с вами, – сказал Тэмуджин.

Кокэчу равнодушно пожал плечами.

Они вернулись к остальным. Вожди с неприкрытым любопытством смотрели на них. Бури Бухэ недовольно косился, с неприязненной усмешкой кривил губы. Он обратился к Тэмуджину:

– Племянник, я что-то не пойму, мы здесь на охоте или просто побродить приехали? Пора уж идти вперед!

– Подождите немного, дядя Бухэ, сейчас все решим и пойдем.

– Чего еще решать? Двигай людей вперед – вот и все решение.

– Дядя Бухэ, вы в моем крыле, а я здесь старший. – Тэмуджин раздраженно повысил голос. – Наберитесь терпения и ждите моего приказа.

Тот досадливо крякнул, но, шумно вздохнув, промолчал.

Тэмуджин взглянул на Сагана.

– Разбей свою тысячу на десятки и пускай их равномерно вместе с цепью. Они будут подкреплять загонщиков там, где зверей будет много.

Затем обратился к Асалху.

– Твоя тысяча пойдет первой.

Тот коротко кивнул.

– Дядя Бухэ, ваши пойдут за ними.

У Бури Бухэ, когда он увидел, что его отряд не задвигают назад, а отправляют одним из самых первых, переменилось лицо. Едва скрывая довольную улыбку, он важно огляделся по сторонам.

На самом же деле Тэмуджин, не надеясь на войска своих дядей, решил перемежить их со своими тысячами, а Сагану приказал побольше воинов держать ближе к тем местам, где будут цепи его дядей.

За третьей тысячей он поставил отряд Алтана, за четвертой – Даритая, за пятой – Унгура и Сача Беки. Замыкали цепи немногочисленные джелаиры во главе с Мухали и сотня борджигинских юношей во главе с Бороголом. Ближних нукеров – Джэлмэ и Боорчи – он держал рядом.

Разобрались с расстановкой отрядов, прикинули путь в обход до дальнего хребта и с небольшим запасом рассчитали расстояние между всадниками в цепи – в десять шагов. Мэнлига Тэмуджин попросил оставаться на месте, чтобы проследить за порядком выдвижения отрядов, а затем пристать к тобши и присматривать за ним, следить за его действиями.