Влюбись в меня заново - Катя Саммер

Ответ получаю меньше чем через минуту. Мчу на место быстрее ветра.

И все же опаздываю. Во дворе уже несколько нарядов полиции дежурят. Я бросаюсь в толпу перед подъездом, но меня останавливают. Не пускают. Я громко кричу. Ищу Алену глазами. Вижу, как выносят на носилках… блть, кого? Почему там женская рука? Почему, блть, там женская рука?

Замечаю, как по лестнице спускают Толика в наручниках. Глаза застилает темнота. Я расталкиваю всех, кто мне мешает. Я уже готов прыгнуть на эту мразь. Но меня в последний момент перехватывает… Артем?

- Где она? Где она? Где она? – повторяю без остановки.

Артем держит и не дает пошевелиться, давит на болевые точки. Но я ни хрена не чувствую. Замечаю отца Фила в стороне и… моего? Что здесь делает мой отец?

- А? – переспрашиваю.

- Жива и невредима девчонка твоя. Вон, посмотри!

Срываюсь с места, когда глаза находят Алену. Она, закутанная в плед, сидит в корыте скорой помощи. Врезаюсь в малышку и стискиваю ее так, что…

- Ай! – возмущается. – Задушишь!

- Так тебе, блть, и надо! – отстраняюсь и встряхиваю ее. – Ты чем вообще думала?

- Мы победили, кот.

- Какой на хер победили? Ты себя угробить могла!

- Но Толика теперь посадят.

- Да плевать мне на него!

У меня сердце грудную клетку сейчас пробьет насквозь, так колотится. Я в ужасе. А у мелкой нижняя губа дергается. Вот-вот разрыдается. Дура!

Закрываю глаза, чтобы перевести дух.

- Если ты еще хоть раз выкинешь нечто подобное…

- Марат.

Смотрю на нее. И понимаю, что ни хрена. Хоть сотню раз повторит этот финт, я все ей прощу. Пздц. Обнимаю снова, вдыхаю сладкий запах волос. Миндальный. Я не смогу без него. И без нее не смогу.

- Прости, - всхлипывает малышка. – Я так испугалась. Марат, я испугалась, что это все.

Беру ее лицо в руки. Целую, целую, целую.

- Все закончилось, малыш. И теперь навсегда. Я сделаю все, чтобы засадить этого урода, даже если никто не поможет.

- Поможет, - раздается за спиной голос отца.

Я оборачиваюсь и встречаю его прямой взгляд.

- С той аудиозаписью, что предоставила твоя девушка, это будет просто. Он больше вас не побеспокоит, - а затем он обращается к Алене: - Твоя мама стабильна, но получила сильные повреждения. Ее доставят в частную клинику. Я позабочусь, чтобы у нее были лучшие врачи и уход.

- С-спасибо, - заикается мелкая и кивает. – Могу я поехать с ней?

- Да, конечно.

Поднимает на меня заплаканные глаза.

- Иди, - говорю заразе, - я подойду через две минуты. С вами поеду.

Когда Аленка скрывается из вида, я наконец осознаю, что происходит вокруг. Весь тлен этого сраного места. Перекошенные лица всех этих соседей, которые точно знали, что творилось за плотно закрытыми дверьми, и молчали. Гребаных полицейских, которые довели ситуацию до точки кипения, прикрывая жопу сородича. Я смотрю куда угодно, только бы не смотреть на папу.

Меня хлопают по плечу. Отец Фила.

- Рад, что все закончилось хорошо. Молодцы, ребята.

- Спасибо, - пытаюсь улыбнуться я.

Он кивает и присоединяется к Артему, который ведет страстную беседу с сотрудниками уполномоченных органов. А я по-прежнему избегаю отцовского взгляда.

- Мне нужно… - начинаю я.

- Когда я узнал, что ты чуть не убил кого-то, я испугался, - перебивает меня. – Не хотел, чтобы ты повторил мою судьбу.

О чем он?

- Мне было девятнадцать. И да, в то время я был фанатом футбола. После одного из матчей произошла драка. Массовая. Фаеры, кастеты, даже биты - чего только не было с собой у парней. А у одного из нападавших оказался нож. - Отец делает долгую паузу. - Я вступился за товарища. Как результат – два года тюрьмы за причинение телесных средней тяжести. Я сделал того мальчишку инвалидом, а себе чуть не испортил всю жизнь.

- Но почему я не слышал об этом ни разу?

- Это не те отрезки биографии, которыми принято гордиться. Много денег было потрачено, чтобы скрыть пятна на репутации.

Я не могу найти, что ответить. Не ожидал услышать нечто подобное.

- Прости меня, сын. Ты очень сильный и самостоятельный мужчина, у тебя достойная девушка. Я увидел это. И обещаю, что больше не буду вмешиваться в вашу жизнь.

Киваю, еще не готовый принять все, что случилось. Это нужно хорошенько переварить. А пока проваливать к мелкой. Делаю шаг.

- И Марат, - останавливаюсь, но не оглядываюсь назад, – мне жаль насчет футбола.

Аля

Меня не пускают к маме до самого утра. Предлагают отдохнуть, приехать позже. Просят дать пациентке время прийти в себя. Но я не могу оставить ее. Не сейчас, не в такой важный момент. Она должна знать, что я рядом, когда очнется. Она должна знать, что не одна.

Марат дежурит вместе со мной. Держит за руки, приносит противный горький кофе из автомата. Все время спрашивает про самочувствие. Я уже огрызаюсь в ответ, а он смеется и целует. Отвлекает рассказами про отца и его прошлое, про договор с Филом. Очень много говорит о футболе. Я в основном молчу. Может, поэтому он мне все выкладывает?

У него получается занять меня. Надолго. Но в какой-то миг нервы начинают сдавать. Дергаюсь каждый раз, как на этаже открывается дверь. Цепляюсь к врачам и сестрам, чтобы узнать новости. А вот когда нас наконец зовут в палату, я вдруг оказываюсь совершенно не готова. Почему? Да потому что я пойду за мамой в огонь и воду, но понятия не имею, о чем с ней говорить. Особенно сейчас.

Я теряюсь. Но Марат не дает спасовать. Он берет за руку и ведет вперед. Я так счастлива, что мы есть друг у друга, что мы есть друг для друга. Это придает сил.

И все равно спотыкаюсь на пороге.

- Что ж ты неуклюжая такая у меня родилась, - слышу скрипучий шепот мамы и снова краснею до корней волос.

Вот так всегда. Даже когда силы вроде бы на моей стороне, она все равно подавляет. Невыносимая женщина.

Марат сжимает мой локоть, незаметно подмигивает мне. Я набираю больше воздуха в легкие и пересекаю больничную комнату. Сажусь на самый край кровати, у ног. Марат где-то позади, но я ощущаю его поддержку. И не боюсь. Ну почти.

Мы молчим. Долго. Никто не заговаривает первым. Мама устало моргает и кривится иногда. От боли, наверное. Я рассматриваю побои, которые нанес Толик. И за каждую отметину мысленно забиваю новый гвоздь в крышку его гроба.

Только минут десять спустя мама наконец переводит на меня взгляд и слегка качает головой.