Огненная проповедь - Франческа Хейг

Днем раньше я обнаружила на шее отметину, похожую на синяк – след, оставленный Кипом, который, играя, покусывал кожу, затем целовал и снова покусывал. Обнаружив при утреннем свете эту отметину, он стал извиняться, но меня охватило странное ликование. На теле столько отметин, что появились против моей воли: клеймо, болезненная бледность после Камер Сохранения, острые выпирающие кости, ссадины и волдыри, оставленные долгим путешествием. А след на шее – это след радости. Сейчас, лежа на теплых камнях, я потрогала его пальцами и улыбнулась.

Не знаю, как долго я дремала. Но внезапно почувствовала, как на сомкнутые веки легла тень, и резко села. Я была полностью одета, но в этом уединении сквозила интимность, с какой я отдавалась теплу. Даже на фоне яркого, палящего солнца я безошибочно узнала силуэт Пайпера.

– Прости, – произнес он, проходя на террасу. – Я не хотел напугать тебя.

– А ты и не напугал, – ответила я, поднимаясь.

– Не вставай, – он присел и оказался со мной на одном уровне. – Мне сказали, что ты поднялась сюда, но я не знал, что ты спала.

– Я не совсем спала, – возразила я. – Я вообще мало сплю.

– Видения?

Я кивнула. Он устроился рядом со мной, скрестив ноги и обратив лицо к солнцу.

– Я тоже стал меньше спать с тех пор, как вы с Кипом прибыли, если это тебя утешит. Да и вся Ассамблея не может прийти в себя от потрясения.

– Из-за нас? Но мы же не захватчики какие-нибудь. Мы всего лишь еще двое голодных Омег, ищущих прибежища. Единственная разница в том, что мы сами нашли дорогу сюда.

– Не «мы», а ты нашла дорогу. Кип тут ни при чем.

– Мы сделали это вместе.

– Похоже, с вами обоими всегда так.

Он взглянул на синяк на моей шее, затем сменил тему.

– Ты должна понять, что ваше неожиданное появление, самовольное, без сопровождения… это пугает людей, потому что все это место держится на секретности.

– Вам не нас с Кипом следует опасаться, – сказала я, – когда вас ищет Исповедница.

Воспоминания о ней, казалось, мгновенно остудили камни подо мной.

– Если бы только существовали границы того, о чем я должен беспокоиться, – вздохнул он. – Ты не представляешь, насколько всё стало плохо на материке, даже за те годы, что ты сидела в заточении.

– Я кое-что слышала в Нью-Хобарте.

– То, что солдаты Совета творят там, происходит и везде. Для Омег вводят все больше и больше новых ограничений, постоянно повышают налоги, поселения Омег закрывают. Нам без конца докладывают об избиениях, о том, что целые поселения голодают. Всё это бессмысленно. Совет расширяет приюты, но какой в этом смысл?. Зачем вгонять нас в зависимость от них? Если они понизят налоги и ослабят чрезмерный контроль, Омеги не будут нуждаться в приютах, а им не придется их содержать.

На миг он показался усталым.

– Вот почему Ассамблея нервничает из-за вашего появления. Люди и в лучшие времена относились к провидцам с подозрением. А сейчас, больше чем когда-либо, нам нужно быть уверенными, что Остров в безопасности.

– Мы с Кипом для вас не угроза.

– Я уже сказал, что не думаю так про тебя.

– А Кип? Ты ему не доверяешь?

Он пожал плечами.

– Я о нем ничего не знаю. Да он и сам о себе ничего не знает.

– Это не его вина.

– Верно, но какая мне от него польза?

– Вот как ты расцениваешь людей? Полезен или бесполезен?

Он не стал этого отрицать, как, наверняка, стали бы делать другие.

– Я так расцениваю вообще всё. Это моя обязанность.

– А что думаешь ты сам, безотносительно к твоим обязанностям? Как человек, а не как правитель?

Он засмеялся.

– Может, где-то и есть такое место, где я мог бы отставить обязанности и быть самим собой. А сейчас не знаю.

– Но ты сам этого хотел, ты выбрал уехать сюда, чтобы стать лидером.

– Я просто знал, что справлюсь с этим делом лучше других. И опять-таки я оказался прав. – Он положил локти на колени и опустил голову вперед, позволяя солнцу греть затылок. – Ну а после того, как я понял это, вряд ли у меня остался выбор.

Какое-то время мы сидели молча. Я так привыкла быть наедине с Кипом, что думала, как это могло бы показаться странным – так часто проводить время с Пайпером. Когда бы мы ни находились вместе, я всегда остро чувствовала напряжение между нами по поводу умалчивания имени моего близнеца. Это неловкое молчание возникало среди всех наших разговоров. Эта тайна была точно кратер Острова: всё строилось вокруг нее. Однако когда мы избегали этой темы, напряжение спадало. Его улыбка грела, а властный взгляд внушал чувство защищенности. Но сейчас, сидя здесь, под лучами ласкового солнца, я напомнила себе о Заке, моей мрачной тайне, моем близнеце. А еще о мертвом предшественнике Пайпера и о ножах, что блестели на его ремне. Он повернулся ко мне.

– А вот ты у нас провидец. А есть ли такое место на земле, где будешь только ты, без своих видений?

– Это не обязанности и не выбор. Быть провидцем – это не то, что ты делаешь сам, по своей воле. Это то, кем я являюсь.

– Может, то же самое и в моем случае. Заботиться об Острове.

– А будь у тебя выбор – ты бы поступил так же?

– А ты бы выбрала быть провидцем?

Я ему не ответила.

* * *

В комнате, где мы жили, кровати стояли раздельно, но я забиралась к Кипу, и мы беседовали ночью.

– Сегодня он снова меня спрашивал о моих видениях, что я видела об Острове до того, как приехала сюда. О Заке он не спрашивал, по крайней мере, не напрямую.

– Но это не значит, что он не пытается это выяснить. Сама знаешь. Он прекрасно понимает, что мы не всё ему рассказали.

– Ты думаешь, если бы он не доверял нам, то нам дали бы ключи от крепости и позволили свободно разгуливать по Острову?

– Почему нет? Это прекрасный способ следить за нами, – ответил Кип. – Это место прямо-таки кишит его стражниками.

Мне вспомнились слова Пайпера утром, на террасе: «Мне сказали, что ты здесь».

Кип продолжил:

– К тому же, ручаюсь жизнью, если мы хотя бы приблизимся к какой-нибудь лодке, то сразу поймем, что не так уж и много у нас свободы. Ему нравится, что ты у него под боком – проще вызвать для своих маленьких допросов.

– Едва ли это можно назвать допросами. Мы просто беседуем. Он тоже мне многое рассказывает. Если бы он не доверял нам, то посадил бы куда-нибудь в темницу.

– По крайней мере, нас тогда бы не использовали. – Кип дотянулся до кувшина с вином, что стоял на столе, а я подала кружки, которые он наполнил. – Ну и что же он тебе рассказывал?