Инкогнито с Бродвея - Дарья Донцова

– И у нее это получилось, – подлил масла в огонь Вадим. И, поджав губы, ехидно добавил: – Искандер Ильясович, заводить шашни с двумя женщинами одновременно всегда стремно. А если они подруги, то это еще и глупо, уж извините.

Амиров ослабил галстук.

– В моей жизни было много женщин, в прежние годы я погулять любил. Алсу с дочками всегда хорошо обеспечивал, остальное жены не касается. Фаину я не помню. Возможно, у нас были какие-то отношения, но это для меня ничего не значило. Ну, спали вместе месяц-другой, потом расстались.

– Ты мне слова ласковые говорил, подарки делал, – всхлипнула Фаина, – называл своим цветком.

Искандер вздохнул.

– Так я же воспитанный и обеспеченный человек, не пьянь-рвань. Конечно, что-то покупал, комплиментами сыпал. Но, простите, никак не мог вас рассматривать в качестве близкого человека. Да, я хотел сына, но только от мусульманки. Вот Гуля мне сразу понравилась: скромная, одета, как положено, разговаривала почтительно. Я ее видел, знал, что она помощница владельца заведения, но не пытался с ней близко знакомиться. По ее виду было понятно, что девушка не шлюха: ни откровенных туалетов, ни распущенных волос, ни яркого макияжа. Один раз я был у Монкина в клубе, потом пошел на парковку – ба! Ключей нет. И тут Гульнара бежит: «Искандер Ильясович, добрый вечер, я секретарь Кирилла. Это не ваша связка, случайно? Нашла в коридоре на полу, на ней брелок. Сразу решила, что ваша».

Я удивился: «Почему?» А она в ответ: «Надпись увидела, буковки-то не кириллица, не латиница. Прочитала: «маалеш», в переводе это: «нет проблем, ерунда». Я ведь тоже мусульманка».

Амиров улыбнулся.

– Девушка меня заинтересовала, я пригласил ее в кафе, разгорелся роман.

– И невинная мусульманка долго не сопротивлялась, – ехидно заметила Фаина, – сразу к тебе в кровать прыгнула. Сволочь! Она знала, что я решила ребенка от любимого родить, и постаралась охмурить моего Искандера.

– «Моего Искандера»?.. – скривив губы, повторила Гульнара. – Знаешь, сколько у него таких, как ты, было? Шеренги!

Фаина вскочила, сжала кулаки.

– Сядьте! – велел ей Вадим. – И без глупостей! Итак, вот что мы узнали. Фаина прячется от всех, потому что боится: вдруг Амиров узнает о ее беременности, заставит сделать аборт и конец ее мечтам о финансовом благополучии. Гульнара решила отбить у подруги любовника и блестяще справилась с задачей, сама стала женой Искандера. Но наш главный вопрос так и остался без ответа: что случилось с одним из младенцев?

– Знаете, каково мне пришлось? – запричитала Фаина. – Всю беременность береглась, выкидыша боялась. Ни с кем не общалась, не хотела, чтобы слух пошел: Тараканова ребенка ждет. Искандер мог узнать, на аборт отправить…

– Да не помню я вас! – вышел из себя Амиров. – Ну сказал бы кто-то про ваше положение, и что? Мое какое дело, вмиг позабыл бы об этом.

– Но Фаина-то полагала иначе, – остановила я Искандера, – она считала, что вы только о ней и думаете.

– Одна, все одна… – всхлипывала моя «сестрица». – Домой из роддома приехала – никого рядом. Две недели я крутилась без сна и отдыха. Очень крикливый мальчик оказался, орал, не затыкаясь. Мать с отчимом морды корчили, ни разу к малышу не подошли. Денег не было совсем. Я их попросила: «Можете часок за Антошей присмотреть?» А они выгнали меня! – Фаина чуть не задохнулась от возмущения. – С ребенком! И так орали! Вещи на лестницу выкинули, я пакеты из мусора вытаскивала, чтобы свой хабар сложить. Что делать-то мне было? Что? Одна, с ребенком, без денег, квартиры нет… Каково это, по-вашему?

Вот тут меня охватило возмущение. Я открыла было рот, чтобы сообщить патологической врунье: я знаю правду, беседовала с Генрихом Петровичем, тот рассказал, как вела себя молодая мать на самом деле. Но Дмитриев быстро глянул на меня, я выдохнула и промолчала.

А Степа кивал, как будто поддерживая Фаину:

– Да, неприятно. Смею предположить, ты поехала к Гульнаре? Адрес-то как узнала?

«Сестрица» всхлипнула.

– Заявилась в полицию, объяснила: жила из милости у злых людей, они меня выгнали, помогите подругу найти, иначе помирать под забором придется. Дежурный добрым дядькой оказался, за пять минут и улицу назвал, и дом, да еще бутербродом угостил.

– А вы, Гульнара, значит, впустили Тараканову? – удивилась я. – Увидели на пороге подругу, с которой долго не встречались, с младенцем на руках…

– Нет, у нее просто сумка была, спортивная, – остановила меня Гуля.

– Ребенка-то куда дели? – удивился Измирин.

– Мне спать было негде, а с крикуном Гулька могла меня не пустить, – с вызовом заговорила Фаина. – Я же не знала, что она тоже родила, мы долго не общались. Положила Антона в сумку, дырочку ему для воздуха приоткрыла, он и задрых.

– В сумку? – все-таки не выдержала я. – Только что ты говорила, как пакеты из помойки вытаскивала, чтобы вещи сложить, а теперь оказывается, у тебя сумка была?

– Я ее впустила, – перебила меня Гульнара, – спросила, куда она пропала, чем занималась, провела ее в гостиную. Я-то к ней по-человечески отнеслась, а она… Увидела на диване на пеленке голенького мальчика и крикнула: «Это чей?» Я ей объяснила, что вышла замуж за Искандера, у нас сын родился, Рамазан, сейчас ванну воздушную принимает. Чаю ей предложила, она не отказалась. Я ушла в кухню, похлопотала там, возвращаюсь в гостиную… а на диване уже два голых мальчика. И Файка улыбается: «Смотри, Гуля, они совсем одинаковые, близнецы просто. И у обоих одна болезнь – расщепление позвоночника. Ее сразу видно. Ты поняла? Мой Антон от Искандера. Звони мужику, пусть приедет прямо сейчас, поговорить надо. Отец обязан ребенка содержать, квартиру нам купить, алименты платить».

– А разве не так? – возмутилась Фаина. – Что неверно в моих словах?

– Я стала ее выгонять, – вдруг заплакала Гульнара, – а она не уходит. Спихнула нахалку с дивана, она в плед вцепилась, вместе с ним на пол съехала, дети тоже там оказались. Драться мы начали…

«Сестрица» показала пальцем на Ниязову.

– Она во время потасовки на своего сына наступила, прямо ему на грудь, ребра раздавила, он и умер.

– Нет! – заорала Гульнара. – Это Файка на Антона упала! Поскользнулась и плюхнулась прямо на ребенка, убила малыша!

– Врешь! – взвизгнула Тараканова. – Ты прямо всей стопой проехалась по своему уродцу! Мой Антоша живым остался!

– Совсем дура? – Гульнара, крича, принялась бить кулаками по своим коленям. – Полагаешь, мать своего ребенка от чужого не отличит? Рамазан не погиб!

– Они реально клонами получились, я сразу это поняла, как ее голенького младенца увидела, – пустилась в объяснения «сестрица». – Поэтому, когда подруга за чаем пошла, Антошку раздела и рядом с ее мальчишкой положила, хотела посмотреть, как Гулька их спутает. Еще подумала: Искандер тоже ее сына от моего не отличит, младенцы похожи, как куриные яйца. Но погиб Рамазан, я точно знаю. Хорошо помню, он слева на полу оказался, это его задавила Гулька.