Инкогнито с Бродвея - Дарья Донцова

– Антон! – топнула ногой Гульнара. – Он погиб!

– Рамазан! – завопила Фаина.

– Антон! – переорала ее Ниязова.

Амиров молча смотрел на беснующихся женщин, на его лице застыло странное выражение – смесь удивления, брезгливости и злости.

Степан оглушительно хлопнул в ладоши.

– Остановитесь! Один ребенок погиб, второй остался жив?

– Да, – хором ответили мамаши. И так же, в один голос, выдали следующую фразу: – Это она его убила.

– Раздавила ему грудь, – секунду спустя уточнила Фаина, – собственного сына жизни лишила.

– Нет, Файка на Антона упала, – вставила свои три копейки Гульнара.

– Пожалуйста, прекратите! – велела я. – Невозможно вас слушать.

Вадим провел ладонью по столу.

– Узнать, кто остался в живых, легко – надо только анализ ДНК сделать. Женщины, вспоминайте дальше. Вот вы стоите в комнате, знаете, что один мальчик погиб… Ваши действия?

Фая показала пальцем на Гульнару.

– Она заблеяла: «Отдай мне Антона, заплачу хорошие деньги, ребенок ни в чем нуждаться не будет…»

Ниязова побледнела до синевы.

– Это она застонала: «Ты убила Антона, теперь обязана меня до конца дней содержать…»

– Неправда! – взвилась «сестрица».

– Клянусь Аллахом, я не лгу! – со слезами на глазах выпалила Гульнара.

– Спокойно объясните, как вы пришли к согласию, – попросила я.

Женщины вновь принялись кричать, сваливать вину друг на друга, но в конце концов все стало понятно. Обе участницы происшествия не желали огласки. Они понимали: смерть ребенка, пусть даже случайная, не сойдет им с рук. И в этой ужасной ситуации хуже придется Гульнаре. Фаина ведь ни от кого не зависела, никого не интересовала, не являлась лакомым кусочком для желтой прессы. А вот с Ниязовой дело обстояло иначе: если кто-то узнает, что погиб мальчик, рожденный любовницей Амирова, ее прекрасной жизни придет конец.

– Мой муж не желает быть связан хоть с каким-либо скандалом, – сейчас шептала Гуля, – он всегда повторяет: «Что дома творится, за порог не выносится». А Файка тогда пообещала к журналистам побежать, правду им выложить. И про то, как она с моим супругом спала, и про ребенка… про все… Искандер бы очень разозлился на меня. Я же Фаину в дом впустила, а муж приказал никого в дом не впускать – у нас младенец, еще заразу люди принесут. Я не послушалась.

– Не послушалась… – эхом повторил сидевший молча Искандер. – Да, не послушалась. А зря.

– Я же сразу о чем подумала… – хныкала Гуля. – Брак у нас государством не зарегистрирован, захочет супруг – и выгонит меня. И что мне достанется? Рваные тапки. У него много влиятельных знакомых, отнимет у меня Рамазана, деньги, жилье. Я всего лишусь.

– Она тогда на колени упала, – рассмеялась Фаина, – в истерике колотилась. Потом побежала в спальню, деньги принесла, пообещала платить мне каждый месяц, если я исчезну.

– И ты ушла, – пробормотала я.

– Мне было негде жить, – завела привычную волынку Фая, – на Гулькины копейки комнатушку с трудом сняла.

– Да я ей десять тысяч долларов в месяц отсыпала! – взвыла Гульнара. – Это можно легко проверить. Деньги со счета мужа уходили ко мне на счет, я их наличкой снимала. Ой!

Ниязова резко замолчала.

– Однако это интересно, – подчеркнуто спокойно произнес Амиров. – Значит, то, что я давал на содержание твоей несчастной родственницы, которая умирала в платной клинике на аппаратах, на самом деле попадало в руки этой мелкой дряни? Ты меня много лет обманывала?

– Вы вручали супруге немалую сумму и не проверяли, как она ее расходует? – поразился Вадим.

Искандер усмехнулся.

– Десять тысяч в валюте для меня незаметная сумма. Я отдал распоряжение в банк, и деньги стали автоматом капать на счет Гульнары. Ну и доверял жене полностью. Кстати, она объяснила необходимость траты, сказала, что хотела бы помочь двоюродной сестре, которая очень больна. Ей, мол, требуется постоянный уход, живет бедняга во Владивостоке. Я разрешил брать деньги и забыл об этом. А пару лет назад с банком поругался и затеял проверку всех своих активов. Понял, что средства до сих пор снимаются, и спросил у жены: «Твоя родственница еще жива? Ну и ну! Думал, она давно покойница. Ты когда еще говорила, что ей три-четыре месяца осталось». Гульнара ответила: «Милый, ты прямо экстрасенс, сегодня утром двоюродная сестра умерла. Я не успела тебе об этом сказать. Огромное спасибо, я смогла благодаря тебе продлить ее дни на земле». Значит, ты врала. С самым честным видом. Нехорошо, однако. Я очень тебе доверял. Очень. Никогда в твоих словах не сомневался.

– А что мне оставалось делать? – зарыдала Ниязова. – Прости, любимый, прости! Всегда говорила тебе только правду.

– Кроме тех десяти тысяч, – протянул Искандер, – о смерти ребенка, о визите старой подруги…

– Иначе Файка грозилась все рассказать папарацци, – плакала Гульнара. – Когда я перестала ей десятку отстегивать, она истерику закатила, орала: «Мне за квартиру платить нечем, и на улице оказалась»…

– Да ну? – удивилась я. – Десять тысяч валютных рублей в месяц это огромная сумма. Искандер-то Ильясович очень богатый человек, для него это копейки, о которых и забыть можно, а для обычных людей…

Степан кашлянул.

– Прости, Вилка, перебью. Откровенно говоря, я не поверил Амирову. Сам не бедный человек, не могу пожаловаться на заработок, однако про десять тысяч долларов, которые кому-то с моего счета уходят, ни за что бы не забыл. Но сейчас залез на сайт, где опубликованы налоговые декларации бизнесменов, увидел цифру рядом с его именем и скажу: да, с такими доходами то, что выделялось якобы на лечение родственницы, действительно кажется ерундой. Это для меня как десять тысяч рублей.

– Поэтому мне и странно, что Фаина не скопила себе на жилье, – подхватила я.

– Так я собираю, коплю. Но ведь на мальчика-инвалида столько тратить надо – лекарства дорогущие, их Центр просит родителей покупать, – всхлипнула «сестрица». И осеклась.

Несмотря на то что разговор наш был совсем не весел, я расхохоталась.

– Фая привычно соврала, забыв, что мы знаем: никакого Центра Перцова не существует и сына тоже.

– Мне она пригрозила, что пойдет к Искандеру! – закричала Гуля. – Гадина шантажировала меня, заявила: «Раз денег больше нет, устрой мне бесплатное жилье». И я пошла к Антонине Семеновне Вольпиной. А к кому еще мне было обратиться? У меня друзей нет. Я верная жена, а верной жене никто, кроме мужа, не нужен, ни родственники, ни подружки, – заявила Гульнара.

– К кому ты пошла? – изумился Искандер.

– Антонина Семеновна гомеопат, у нее полно клиентов, – ответила Гуля.