Рай где-то рядом - Фэнни Флэгг

Надо же так переврать фамилию! Усмехнувшись, Элнер села писать ответ.

Дорогая миссис Мак-Уильямс! Рада, что Вам понравился пирог. Будете когда-нибудь в наших краях — заходите в гости. Ваша Элнер Ш.

18:31

Прошло несколько месяцев. Линда готовила ужин себе и Эппл, когда зазвонил телефон. Брать трубку Линде совершенно не хотелось: в это время обычно звонят телефонные торговцы, навязывают свой товар. Однако телефон не умолкал.

— Линда Уоррен? — раздался в трубке мужской голос.

— Да.

— Из телефонной компании?

— Да.

— Не знаю, помните ли вы меня, давно было дело. Я — Брайан Лан, невропатолог. Мы познакомились в палате у вашей тети, в больнице Канзас-Сити.

— Помню, помню. Добрый вечер.

— Как ее здоровье?

— Замечательно.

— Вы уж простите, что я вам звоню вот так, ни с того ни с сего, но меня перевели в Сент-Луис, и… Позвольте пригласить вас пообедать… или поужинать… или сходить куда-нибудь. Согласны?

— Да, с удовольствием.

Они договорились на пятницу. Линда повесила трубку, постояла в задумчивости, охваченная непонятной радостью. Как же не помнить! При знакомстве ей пришло в голову: какой славный, вот бы показать ему Эппл! Среди ее знакомых китайцев он самый симпатичный. Интересно, знает он про ее дочку-китаянку?

Доктор Лан, конечно, знал — со слов Элнер. А увидев Линду, он подумал, что в жизни не встречал такой красавицы.

«Папа для Эппл! Вот было бы чудесно!» — мелькнула мысль у Линды.

Брайан Лан не сразу покинул телефонную кабинку в аэропорту. «Интересно, нравлюсь я ей? Хоть чуть-чуть?» — думал он.

Их мысли определенно перекликались.

Линда: Он мне с первого взгляда понравился.

Брайан: Узнать бы, где она живет, и снять квартирку поблизости.

Линда: Надо к пятнице похудеть на полтора килограмма. (Задачка не из легких, ведь уже четверг.)

Брайан: Она меня просто очаровала.

Линда: Не спеши радоваться, это всего лишь ужин.

Брайан: Я так долго искал; вдруг это судьба? Быть может, нам суждено было встретиться?

В дверь кабинки нетерпеливо стукнули:

— Вы скоро?

— Простите, — пробормотал доктор, схватил сумку и вышел наружу. Сент-луисский аэропорт вдруг показался ему таким красивым! Июнь был в полном цвету.

«Надо же! — подумал доктор. — Кажется, я теряю голову».

05:00

У Элнер созрел план. Отпрашиваться у Нормы — себе дороже, лучше просто оставить на двери записку.

Норма, я уехала на свадьбу к Лютеру и Бобби-Джо. Когда вернусь, позвоню. Целую, тетя Элнер.

Ближе к полудню Норма нашла записку и кинулась звонить Мэкки.

— Мэкки! Тетя Элнер укатила к Лютеру на свадьбу. Ты знал, куда она собралась?

— Что-то такое она упоминала.

— А мне почему не сказала?

— Не хотела тебя волновать.

— Куда они поехали?

Мэкки усмехнулся:

— В Долливуд.

— В Долливуд! Да это у черта на куличках, в Теннеси! Старушке девяноста лет от роду трястись до самого Теннеси на грузовике! Куда ты смотрел?!

В то утро Лютер и Бобби-Джо заехали за Элнер и втроем отправились в Теннеси. Бобби-Джо всегда мечтала об июньской свадьбе, а Элнер — о путешествии в Долливуд, и Лютер решил убить двух зайцев: обвенчаться в тамошней церквушке.

На другой день Бобби-Джо, счастливая новобрачная, в шортах и маечке, сжимала в руках свидетельство о браке и букет — поздравление от церкви — и смотрела, как Лютер и Элнер катаются на самых больших американских горках в парке. Вечером, на свадебном ужине в кафе, Элнер сияла от счастья, уплетая печенку с луком.

— Я так за вас рада, не знаю, куда деваться от счастья.

Официанту, спросившему, нужен ли десерт, новоиспеченный муж ответил: «Ужин без десерта — что кошка без хвоста». Бобби-Джо нашла его ответ верхом остроумия.

Через несколько дней Элнер вернулась домой и первым делом набрала телефон Нормы. Как и следовало ожидать, та с ходу набросилась на нее с упреками:

— Тетя Элнер! Что это вы выдумали?! В ваши-то годы прыгать в грузовик и тащиться в Теннеси? В такую даль!

Элнер отвечала:

— Захотелось — и все. В мои-то годы когда еще выпадет случай побывать в Долливуде? Я и решила: поеду, пока дорога мне в радость, верно?

16:32

Ha другой день Норма ехала к тете Элнер, исполненная решимости настоять на своем раз и навсегда, но тетя Элнер, не дав ей рта раскрыть, спросила с порога:

— Как по-твоему, Норма, в рекламе пищалок-сигнализаций снималась обычная женщина или артистка?

— В какой рекламе?

— «Я упала и не могу встать!»

— Само собой, артистка.

— А с виду не скажешь. Чья-нибудь родственница?

— Чья?

— Тех, кто делает пищалки. Чья-нибудь мама или бабушка, как думаешь?

— Почему бы и нет? Кстати, о родственниках: мне нужно с вами поговорить. И прошу, выслушайте меня и не перебивайте.

«Ох-ох-ох», — вздохнула про себя Элнер. Чуяло ее сердце, что разговор предстоит не из приятных.

* * *

Норма застала Мэкки на кухне: дожидаясь ее возвращения, он жевал сырные палочки с перцем и сельдереем.

— Ну как? — поинтересовался Мэкки.

Норма со вздохом положила сумочку и подошла к раковине, чтобы вымыть руки.

— Слово в слово, как ты говорил. Ни в какую. О доме престарелых не может быть и речи.

— Насильно ее не погонишь, Норма. Каждый хочет сам о себе заботиться, пока может. Вот когда придет время…

Норма перебила:

— И когда оно придет? Мэкки, если ты рухнул с дерева, тебе привиделась Джинджер Роджерс и крапчатые белки, а потом ты сбежал в Долливуд, — по-моему, время пришло, разве нет?

— Я-то тебя понимаю, но для нее ничего нет хуже, чем перебраться в такое место.

— Не знаю, что такого ужасного в Центре ухода за престарелыми. Лично я жду не дождусь, когда за мной будут ухаживать люди, которые в этом знают толк. Чем раньше я туда переберусь, тем лучше. Неудивительно, что простые люди завидуют звездам: приятно же, когда тебе прислуживают, потакают всем твоим капризам, — чего еще желать?