Рай где-то рядом - Фэнни Флэгг

— Как я рада с вами встретиться! Завтра уезжаю домой, в Арканзас, но перед отъездом хотелось повидаться с таким чудесным кулинаром.

— Я тоже рада, что вы приехали. Нам, деревенским, нужно держаться друг друга. Нынешняя молодежь-то разве знает, что значит вставать с птицами, верно?

— Что правда, то правда… Им лишь бы слушать хип-хоп да гонять на машинах с ночи до зари. — Миссис Мак-Уильяме глянула на дочь. — Буду скучать по моей девочке, но все равно очень хочется домой.

Ла-Шонда пообещала:

— Я буду к тебе приезжать, мамуля.

— Вот и хорошо.

Миссис Мак-Уильямс оглядела двор.

— Чудное у вас фиговое дерево, миссис Шимфизл.

Элнер улыбнулась:

— Загляденье, правда?

На прощанье миссис Мак-Уильямс сказала:

— Хорошо бы еще с вами свидеться.

— Свидимся непременно, — пообещала Элнер.

11:08

Спустя полгода, когда Норма сдала экзамен и получила лицензию агента по недвижимости, Беверли попросила у нее фотографию для рекламной брошюры. Через несколько дней Норма принесла подруге снимок, сделанный в студии в универмаге «Уолмарт». Она снялась в черной водолазке и ярко-красном пиджаке со значком на лацкане.

Норме казалось, что вид у нее очень деловой, но Беверли осталась недовольна:

— Неплохо, но нужна не просто фотография, а с изюминкой — чтобы ты выделялась из серой массы, привлекала внимание.

Сама Беверли сфотографировалась в нарядной широкополой шляпе, с двумя ручными хорьками, Джоанной и Мелиссой, и приписала девиз: «Вынюхиваем для вас жилье».

Норме ничего не приходило в голову. «Фантазии у меня не больше, чем у посудомоечной машины», — жаловалась она Мэкки, листая каталог в поисках подходящей задумки для рекламного снимка. Некоторые агенты снимались с телефонной трубкой у уха или в обнимку с собакой, один — с виолончелью, еще один — на фоне старинного автомобиля, а некто Уэйд — перед старинным замком. Возможно, в Диснейленде. Именно этот снимок и натолкнул Норму на нужную мысль. Назавтра, в том же красном пиджаке, она поехала к тете Элнер и сфотографировалась у нее во дворе, рядом со скворечником, что смастерил Лютер.

НУЖЕН ДОМ? ЗВОНИТЕ НОРМЕ!

09:40

В среду у Нормы дел было невпроворот, но она все-таки добралась до салона красоты и приготовилась слушать очередное выступление Тотт.

— Говорю тебе, Норма, телевизор невозможно смотреть! В фильмах сплошной секс и насилие. Понимаю, за что во всем мире нас не любят: думают, все американцы — звери.

— Пожалуй, — кивнула Норма.

— Где фильмы про хороших людей, хотелось бы знать? Немножко ругани — не страшно, я и сама люблю крепкое словцо, но сейчас что ни картина, то через слово похабщина. Я не ханжа, чего нет, того нет, два раза замужем была, но во что нынче превратились фильмы о любви? «Здрасьте, как дела, перепихнемся?» А то и без «здрасьте» обходятся. Даже в передачах о природе показывают, как звери сношаются, — а кто эти передачи снимает? Ясное дело, мужчины, кто ж еще? Садишься с внуками у телевизора — и нате, реклама «виагры»! Вот чего нам как раз не хватало для полного счастья — толпы кобелей с членами наизготовку! Смотреть тошно. А потом объявляют на весь мир: если эрекция длится дольше пяти часов, обратитесь к врачу. Представляешь? Милая будет картинка, если этакое чудо заявится в больницу! Отнимают у врачей время на всякие глупости! Расстрелять бы идиота, что выдумал эти пилюли, — и ведь наверняка их мужчина выдумал! На планете скоро уже ступить некуда будет от народу, а они еще таблетки изобретают. У них одно на уме. Изобретали бы лучше средство против рака и других болезней, а секс оставили в покое. Не будите спящую собаку, как говорится. Если б мой муж — неважно, который по счету, — вздумал попробовать эту гадость, выгнала б его поганой метлой!

Тотт до того разбушевалась, что ненароком кольнула Норму шпилькой.

— Говорят, везде сплошь разврат, все вокруг бандиты, и если дальше так дело пойдет, скоро мы снова будем жить в джунглях, с кольцами в носу, и питаться человечиной. Я уже подумываю перебраться в охраняемую резиденцию и завести револьвер. Варвары на пороге.

— Ах, Тотт, — вздохнула Норма, — прекращай ночи напролет слушать страшилки по радио. Только растравляешь себя, и ничего больше.

— Это не страшилки, а правда!

— По-моему, если не можешь сказать ничего хорошего, лучше молчать. Тотт поймала взгляд Нормы в зеркале.

— Я старалась быть хорошей, а что в награду? Больная спина, несчастный брак, двое неблагодарных детей, еще и нервный срыв в придачу. Счастье, что я не работаю на телефоне доверия для самоубийц. На душе у меня так скверно, что я бы всем велела: стреляйтесь на здоровье!

* * *

Неделя шла за неделей, и мало-помалу Норма поняла, что болтовня Тотт в салоне красоты ее только расстраивает. На новой работе ей и без того приходилось нелегко, и каждое утро она смотрела в зеркало с ужасом — не дай бог, опять сыпь на носу. В конце концов, собрав волю в кулак, Норма отправилась к Тотт домой.

Вошла и сказала:

— Тотт, нам нужно поговорить. Мы знаем друг друга с детства, я тебя очень люблю, но… видишь ли, в чем дело: повышенная тревожность.

— Эка невидаль! — отозвалась Тотт. — В наше время только дурак ни о чем не тревожится. Пей успокоительное да время от времени опрокидывай стаканчик виски, как я, и забудешь про нервы.

Норма отвечала:

— Время сейчас и впрямь беспокойное, ты права. Однако я пытаюсь с собой справиться без лекарств. И без выпивки.

— Что так?

— Стараюсь исключить из своей жизни все вредное. Словом, как ни тяжело мне, причесываться я у тебя больше не буду.

У Тотт от изумления округлились глаза:

— Почему?!

— Я уйму сил трачу, чтобы настроиться на хорошее, а посижу у тебя — и все насмарку, опять вся на взводе. Думаю, ты не осознаешь, Тотт, что ты тяжелый человек. От твоих разговоров у меня вечно настроение портится.

— Полно тебе, Норма, это же просто болтовня, не принимай близко к сердцу.

— Понимаю, но ничего не могу поделать. Ты тут ни при чем, дело во мне. Слишком уж я впечатлительная.

Норма ушла в слезах, а Тотт будто к полу приросла. Впервые в жизни она потеряла клиентку и была потрясена до глубины души.

* * *

Несколько дней Норма терзалась: правильно ли она поступила? Безусловно, ей будет не хватать Тотт. Трудно представить, что ее будет причесывать кто-то другой, а о поисках нового мастера и думать не хочется. Во Флориде Норме очень тяжело жилось без своего парикмахера; на целых два года ее волосы будто осиротели.