Запечатанное письмо - Эмма Донохью

Сара Эллис.[61]

Дочери Англии (1845)

В понедельник утром Хелен сидела в конторе Фью, нервно теребя бахрому своей сумочки из бусин коралла.

Адвокат перебирал бумаги и смотрел на нее поверх своих маленьких очков.

— Должен заметить, что для деловой женщины — кажется, они так себя называют? — ваша подруга ведет себя не очень серьезно.

Хелен непонимающе посмотрела на него.

— Сегодня с самого утра я получил странную записку, которую мисс Фейтфул отправила мне из своей типографии. Она просит сразу после того, как ее письменное показание под присягой будет предъявлено адвокату вашего мужа, возвратить его ей, чтобы она его сожгла. Для чего, по ее представлению, оно оформлялось?

— Возможно, она неправильно вас поняла? — лихорадочно соображая, пробормотала Хелен.

— Не думает же она, что показания, столь серьезно компрометирующие личность истца, передаются его официальным представителям заранее, до судебного разбирательства?!

— Я думаю… Мне кажется, она надеется, что Гарри отзовет свое прошение, если будет предупрежден о встречном обвинении, угрожающем запятнать его репутацию. Вероятно, он рассчитывает, что мы с Фидо не посмеем во всеуслышание рассказать о его поведении, — предположила Хелен.

Фью озабоченно нахмурился.

— За пятнадцать лет брака, миссис Кодрингтон, вы должны были уже понять натуру мужчин. Обвинение в преступлении, доказывающем их мужскую силу — простите за грубость, — для многих мужчин является предметом гордости.

— Но не для Гарри — он мнит себя оплотом добродетели! — угрюмо возразила она.

— Что ж, каким бы оскорбительным он ни нашел обвинение в подобной попытке, полагаю, ваша подруга чувствует себя гораздо более униженной, оказавшись в роли его жертвы. И, судя по сегодняшней записке, вероятно, она не сразу поняла, что ей предстоит подтвердить это в суде. — Он снял очки и, насупив брови, протер стекла носовым платком. — Надеюсь, дело только в женской скромности?

— Что вы имеете в виду? Разумеется, моя подруга — женщина очень достойная и скромная.

— Видите ли, не хотелось бы сомневаться в слове леди, но… Полагаю, ее нежелание повторить эти показания в суде объясняется не тем, что они не полностью достоверны?

Хелен гордо выпрямилась.

— Она — дочь приходского священника из Хэдли и известный филантроп. Если бы вы знали ее, как я, вы ничего подобного не предположили бы.

— Я никого не хотел оскорбить. — Фью сердито уставился на кипы документов на столе, словно это они в чем-то провинились. — Итак, я сразу написал мисс Фейтфул и объяснил, что ее вызовут в суд в качестве свидетельницы, что ее письменные показания будут абсолютно бесполезными, если она не подтвердит их в суде.

— Я уверена, что уговорю ее набраться мужества, — заверила Хелен, прикидывая, как этого добиться. Нечего и сомневаться, что Фидо станет возмущаться и негодовать и даже устроит ей сцену, но когда она поймет… насколько Хелен зависит от ее показаний, что выступить в ее защиту — долг дружбы «священной коровы» Фидо…

— Что ж, время у вас есть. Судебное заседание, как часто бывает, перенесено на другую дату, — заметил он. — Супруги Диккенс возобновили свою бесконечную тяжбу о невыплате содержания.

Хелен была рада отвлечься от неприятных дум.

— Подумать только! И это при его доходах от книг и журналов!

— Нет-нет! Я говорю о его брате Фредерике, который обанкротился. В 1857 году все три брата разошлись со своими женами — то ли это странное совпадение, то ли, так сказать, знамение времени. — Фью снова низко склонился к столу и что-то искал в своих бумагах, то и дело отбрасывая с лица длинные седые волосы.

Хелен вдруг осознала, что он очень стар и даже может умереть за время подготовки дела к суду.

— Относительно лейтенанта Милдмея, — сказал он, неожиданно вскинув голову и глядя ей прямо в глаза, и она невольно вздрогнула, услышав это имя. — Адвокат истца обратился с просьбой, чтобы его назначили вторым соответчиком, что, естественно, не позволит ему давать какие-либо показания в вашу пользу, как вам и Андерсону, и лишает нас возможности вызвать его свидетелем вашей защиты.

— Это возмутительно! — воскликнула Хелен с негодованием.

— Мы намерены возражать против этой просьбы — разумеется, только в том случае, если у вас нет оснований опасаться, что показания лейтенанта могут свидетельствовать против вас?

Хелен судорожно соображала.

— Я уверена, он будет отрицать любые прегрешения.

— Мы попросим наших людей в Индии расспросить его и привезти его письменные показания.

«В Индии?» Она не знала, что Милдмей служит так далеко. Она рассеянно представила, как его, облаченного в блестящий мундир, несут в паланкине, как мужественных офицеров, которым она махала ручкой, когда была маленькой девочкой в Калькутте. Их переписка прекратилась сразу после его отъезда с Мальты. (Писать далеким друзьям Хелен всегда считала занятием скучным и утомительным.) Но у них не было резкого разрыва отношений, они просто постепенно сошли на нет. Так получилось, что она стала чаще встречаться с Андерсоном и реже — с Милдмеем; ни тот ни другой не осмеливались требовать, чтобы она определилась в своих симпатиях.

Фью продолжал:

— Должен спросить… читали ли вы сегодняшний номер «Таймс»?

— У меня не было времени на газеты, — усмехнулась Хелен.

На самом деле она просто боялась увидеть свое имя, набранное крупным шрифтом в судебной колонке. Кодрингтон — ей никогда не нравилось это скучное провинциальное имя, вместе с тем мысль, что она потеряет его, приводила ее в ужас.

— Там есть одна заметка. Возможно, вы захотите с ней ознакомиться, если найдете время. — Он подвинул к ней экземпляр газеты, и она взяла ее, но не развернула. — Она касается полковника Андерсона. Извещение о его женитьбе, на девятой странице, — хмуря брови, сообщил Фью. — Вероятно, полковник думает, что этот шаг, предпринятый ровно в одиннадцать часов, освобождает его от обвинений, как будто жюри состоит сплошь из доверчивых простаков!

— С… сообщение о предстоящем браке? — дрогнувшим против воли голосом спросила Хелен.

— Нет, о состоявшемся браке. — Фью ожидал реакции, но ее не последовало. — Я счел своей обязанностью обратить на это ваше внимание. От таких вещей лучше не отворачиваться.

— Вам платят не за то, чтобы вы читали мне лекции, Фью! — Ее тон был резок, как удар хлыста. — Я уже стою перед перспективой потерять все, что у меня есть!