Укрощение - Джуд Деверо

— Нет! — прикрикнула Лиана на Габи и Джойс. — Ставьте это не туда, а вон туда! Не туда, я сказала!

При первой же возможности Джойс улизнула из солярия, но Габи решила остаться. Она смотрела на затылок Лианы, покусывая кончик языка. За две недели, минувшие после ужасного ужина, когда леди Лиана предстала перед мужем в маске из монет, Габи исчерпала весь запас своего красноречия. Чтобы она ни говорила, леди отвечала одно: «Он получил то, чего хотел».

Лорд Роган вел себя еще хуже. Габи упросила Бодуэна поговорить с господином, но тот едва не проткнул Бодуэна пикой насквозь.

Из-за ссоры между господином и госпожой весь замок и деревня пришли в упадок. Пекари отказывались поставлять в замок свежий хлеб, потому что Роган не платил им денег. Лиана забросила хозяйство. Хлеб опять стал несъедобным. Двор покрылся слоем навоза, который никто не убирал. Крестьяне голодали. В обмелевшем рве валялись скелеты коров. Раньше все это считалось нормальным, и никто не жаловался. Зато теперь обитатели замка постоянно ныли из-за вшей, блох и грязи. Они жаловались, что Роган совсем озверел, что леди Лиана не выполняет своих обязанностей (никто уже не помнил, какой отпор ее усилия навести порядок встретили на первых порах).

Через две недели не осталось ни одного человека в десятимильной округе, кто не страдал бы из-за ссоры лорда и леди.

— Миледи, — начала Габи.

— Мне нечего тебе сказать, — оборвала ее Лиана. За минувшие дни она нисколько не смягчилась. Как старалась она угодить мужу, быть ему образцовой женой, а он — он оскорбил ее и унизил перед всеми слугами. Конечно, он писаный красавец и, должно быть, считает, что обычных людей щадить нечего. Но ничего, если она кажется ему такой уродиной, пусть обходится без ее общества.

— Я всего лишь хотела сказать, что вас приглашает леди Иоланта.

Лиана вскинула голову.

— Сиверн своего добился. Он победил, сделал Рогана таким же, как прежде. Не вижу смысла общаться с любовницей Сиверна.

Габи улыбнулась.

— Поговаривают, что лорд Сиверн и его… леди Иоланта тоже ссорятся. Может быть, она хочет заключить с вами союз.

Лиане не терпелось с кем-нибудь поговорить. Габи для этого не годилась — она призывала простить Рогана, даже пойти к нему самой и извиниться. Но Лиана была уверена, что муж ее отвергнет. Разве может такая уродина, как она, чем-нибудь его заинтересовать? Да и Иоланте, этой божественной красавице, не дано понять горести Лианы.

— Скажи ей, что я не могу прийти, — ответила она.

— Но, миледи, она приглашает вас в свои покои. До сих пор она никого туда не пускала.

— Ax вот как? Это я еще должна к ней идти? Я хозяйка замка, должна навещать замужнюю любовницу моего деверя? Скажи, что я не приду.

Габи вышла, а Лиана уставилась на гобелен. Какая наглость! Но в ее возмущении сквозило и любопытство. Интересно, что ей хочет сказать прекрасная Иоланта.

В течение последующих трех дней приглашение трижды возобновлялось, и трижды было отвергнуто. На четвертый день Лиана выглянула в окно и увидела, что там разгуливает одна из Дней недели.

Лиана обернулась к Джойс.

— Принеси мое красное парчовое платье, с золотой нижней юбкой. Я отправляюсь с визитом.

Через час Лиана была разодета в пух и прах. Она спустилась вниз, пересекла двор и поднялась по лестнице в покои Иоланты. Обитатели замка пялились на нее во все глаза, но Лиана смотрела прямо перед собой и ни на кого не обращала внимания.

Когда служанка открыла перед ней двери. Лиана чуть не ахнула от неожиданности. Никогда еще она не видела такой роскоши: повсюду стояла золотая и серебряная посуда, на полу лежали настоящие ковры — ворсистые, яркие и узорчатые. Стены украшали шелковые гобелены тонкой работы — какой-нибудь цветочек размером с наперсток был соткан по меньшей мере из дюжины разных цветов. Даже потолок был расписан пасторальными сценами, а окна представляли собой цветные витражи, сверкавшие на солнце подобно драгоценным камням.

Повсюду были расставлены резные кресла с мягкими подушками, ткацкие рамы для гобеленов, роскошные ларцы, инкрустированные слоновой костью. Кругом ни одной дешевой или простой вещицы.

— Добро пожаловать, — сказала Иоланта. Она была в серебряном платье и казалась главной драгоценностью в этой роскошной комнате.

— Я… — Лиана никак не могла прийти в себя. — Вы… хотели мне что-то сказать?

Вообще-то Лиана намеревалась сказать этой женщине, что ее поведение безнравственно и что ей суждено будет гореть в геенне огненной за то, что она, замужняя женщина, греховно сожительствует с чужим мужчиной. Однако в присутствии Иоланты как-то язык не поворачивался говорить такие вещи.

— Не угодно ли присесть? Я распорядилась, чтобы нам приготовили трапезу.

Лиана опустилась в кресло и отпила из золотого кубка, усыпанного рубинами, слегка разбавленного вина.

— Вам нужно пойти к нему самой, — сказала Иоланта. — Он слишком упрям и ни за что не уступит. К тому же, я уверена, он просто не умеет делать первый шаг.

Лиана громко поставила кубок на стол и встала.

— Я не намерена об этом говорить. Он оскорбил меня, это стало последней каплей.

Она повернулась и направилась к двери.

— Подождите! Пожалуйста, останьтесь. Я вела себя неучтиво, — сказала Иоланта.

Лиана обернулась.

Ио смотрела на нее с улыбкой.

— Извините меня. В последнее время жизнь стала невыносимой. Сиверн все время находится в скверном расположении духа. Разумеется, я сказала ему, что это он во всем виноват. Если бы не его ревность, Роган ни за что не сказал бы, что женился на вас из-за денег, и тогда вам не пришлось бы завешивать лицо вуалью из монет.

Лиана снова села.

— Это верно, — вздохнула она и вновь подняла кубок. — Он сказал перед всеми своими людьми, что не в силах терпеть мою уродливость.

Иоланта внимательно посмотрела на светловолосую женщину. Оказывается, дело даже не в деньгах. Роган дурно отозвался о внешности своей жены. Братья Перегрины такие красавцы, что им невозможно даже представить, как неуверенно чувствуют себя женщины рядом с ними. Каждое утро Ио рассматривала свое отражение в зеркале и, несмотря на молодость, научилась улыбаться так, чтобы вокруг глаз не появлялись морщинки. Больше всего она страшилась дня, когда Сиверн усомнится в ее красоте. Вдруг он однажды тоже скажет ей, что польстился не на нее саму, а на деньги ее мужа?

— Понимаю, — вздохнула Иоланта.

— Да, я тоже понимаю. Я-то думала, что научу его любить меня. Думала, что стану для него незаменимой. Но он не нуждается во мне. Да и никому другому я здесь тоже не нужна. Подумать только! Моя мачеха предвещала все это, но я ее не слушала. Мне казалось, что я умнее женщины, побывавшей замужем уже дважды. Но мачеха была права.. И моя служанка Джойс тоже права. Она говорила, что мужчинам вообще не нужны жены. В моем же случае я не нужна всем: мужу, деверю, любовницам мужа, рыцарям и слугам — единственная, кто добр ко мне, это Леди. Но теперь и она заперла свою дверь.