Придон - Юрий Никитин

Войско куявского князя Годлава, то ли выслуживаясь передновыми хозяевами, то ли что-то выгадывая по куявской хитрости для себя,вторглось во владения Вишневича и подвергло их ужасающему разгрому. Вишневичосатанел, по его приказам тяжелая армия быстро стягивалась из городов игарнизонов в один кулак, рушила мосты, делала на узких лесных дорогах засады, ана единственной широкой и прямой дороге к Куябе Вишневич выставил тяжеловооруженнуюконницу.

Поздно ночью Придон вернулся в свой шатер, оттуда как будтои не выходили два десятка высших военачальников. На походном столике Аснердрасстелил карту, все стукались головами, спорили хриплыми сорванными голосами.Воздух в шатре был пропитан раздражением и злостью.

Придон снял через голову перевязь и швырнул вместе с топоромна лавку. В голове гудело от усталости. Ему поднесли бодрящий сок гартника, онжадно осушил весь кувшин, глаза оруженосца восторженно расширились. Аснердпомахал рукой:

– Придон, Вишневич сумел собрать уже всю армию!..Теперь его передовые части на расстоянии двух конных переходов. Уже завтраможем узреть его заставы.

– Состав? – потребовал Придон.

Расступились, пропуская к столу. Аснерд указал пальцем местона карте, а Вяземайт поставил туда бронзовую фигурку толстого куявского божка.

– Вот, – сказал Аснерд, – в это место сборапрут, как стадо свиней, отсюда… Состав, какой состав у куявов? Либо войскохреновое, это когда куявы, либо войско добротное, а это значит, что укрепленонаемными частями. А у Вишневича две трети – наемники!

Кто-то присвистнул озабоченно. Наемники – это нетолстые трусливые куявы. С наемниками они уже дрались, когда раздавили войскоОдера, а у Вишневича людей вчетверо больше. И армия вооружена еще лучше, ибоохраняет подступы к столице,

Придон сказал резко:

– Но это – последняя армия куявов!

Аснерд хмыкнул:

– Как у нас… мы – последние. Нет-нет, я непризываю отступить, хоть мы и так уже столько захватили земель, что наши именавойдут в песни… Давайте думать, как их разбить так, чтобы у нас хватило людей идля похода на Куябу.

– На Куябу, – повторил кто-то зачарованно. –Неужели нам это суждено?

Придон со стуком опустил на карту кулак.

– Нам ничего не суждено!.. Суждено только слабым, дляартан же Творец оставил свободу решений. Если поступим, как надлежит артанам,мы будем в Куябе.

Щецин склонился над картой:

– Тогда не будем медлить.

* * *

Придон, хмурый и настороженный, в сопровождении Аснерда,Вяземайта и дюжины военачальников объезжал передовые отряды, которым первымпринять удар панцирной конницы или же, что вернее, самим удариться о еежелезную стену.

Несколько человек гарцевали на конях, кто-то боролся, сдесяток самых умелых выясняли, кто из них первый по метанию топоров в цель,выбрав толстый дуб в полусотне шагов, но большинство просто лежали, подложивпод головы седла, переговаривались сдержанно, отдыхали после долгого перехода,копили силы для схватки.

Один из воинов приподнялся на локте, глаза устремлены впространство, Придон видел, как губы зашевелились, глаза расширились, занялипол-лица, из них пошел свет. Лицо, и без того молодое, стало совсем детским,восторженным.

Придон вскинул руку, за ним послушно остановились. Воин дажене заметил приблизившихся вождей, встал на колени, лицо светилось изнутри, вглазах удивление и восторг, а губы двигались все чаще, Придон даже различалотдельные слова, невнятные, скомканные, но срывающиеся с губ и улетающие прочь,как толстые шмели.

Все ждали, воин наконец затих, осел и тут только,опомнившись, заметил всадников. Вскочил на ноги, весь красный от стыда ирастерянности, Придон спросил тихо:

– Что ты видел?..

– Я… – пролепетал воин, – я… я ничего невидел!

– Но ты говорил, – сказал Придон негромко, –ты говорил с кем-то. С богами?.. Или это они говорили через тебя?.. Что ониговорили?

Воин растерялся еще больше, лицо стало багровым, на лбувыступили мелкие капельки пота. Развел руками, сказал жалким голосом:

– Через простых воинов боги не говорят, великийПридон!.. Я всего лишь слышал свою Туки, это дочь нашего деревенского кузнеца…Когда я садился на коня, она стояла рядом и держала мне стремя. Когда я поехалв твой стан, она бежала рядом и обещала ждать, ждать вечно… И вот сейчас, передэтой битвой, я очень ясно услышал, как она выходит на околицу и поет песнюартанки, что ждет своего героя с победной войны.

За спиной Придона тихонько ругнулся сквозь зубы Вяземайт.Воин смотрел на Придона смущенными и радостными глазами счастливого человека,которого любят, которого ждут, которому обещают хранить верность и которому еехранят.

Придон сказал сдавленным голосом:

– Да, я понимаю. Это больше, чем если бы боги.

Он тронул коня, понуждая ступить вперед, а Вяземайт спросилу молодого парня:

– Как именно она пела?.. Какие слова ты услышал?

– Она вышла, – послушно ответил воин, – наберег, на высокий берег… Я слышал, как она запела, сравнивая меня со степныморлом, что бережет честь и славу Артании… Она просила ветер донести до меня еепесню, ее слова, ее клятву ждать меня вечно… ждать вечно!.. И чтоб я знал, чтоона будет мне верна… верна вечно…

Плечи Вяземайта слегка обвисли. Он отвел взгляд от чистоголица воина, освещенного любовью, как неземным светом, что был до создания мираи будет после него, догнал Придона, некоторое время ехал рядом, молчаливый иугрюмый, потом кивнул Аснерду:

– Ты не мог бы… ну как-то присмотреть за тем,услышавшим?.. А то эти молодые дураки всегда лезут впереди всех!..

Аснерд вскинул брови, раздумывал. Подъехал Меклен, спросил сжизнерадостным удивлением:

– А что случилось? Это хорошо, когда молодые рвутся вбой!

Вяземайт смолчал, Аснерд скривился, каменные губыразомкнулись с усилием, слова выкатились нехотя, тяжелые, как валуны:

– Он сегодня слышал, как его… ну, та, что ждет, пела…обещала его ждать, хранить верность…

Меклен сразу посерьезнел, понизил голос и оглянулся.

– Да, жалко парня.

– Пусть бы кто из старых волков присмотрел заним, – сказал Аснерд тяжело. – Вдруг да как-то обойдем судьбу?

Меклен сказал, подумав:

– А что, если отослать его в обоз? Придумать какое-товажное поручение?

– Как? Перед боем?

– Да придумаем что-нибудь. Мол, срочно надо осмотретьремни на катапультах…

Аснерд сказал с сомнением: