Будешь моей! - Агата Лель

— Если ты этого ещё не понял, я никогда не хотела развестись с Марком, — произнесла ровно и холодно, разглядывая окаменевший профиль Тарханова. — Да, никогда. Ни единого чёртового дня я об этом не мечтала, так же, как не собиралась уходить к тебе. Ну кто ты такой? Неудачник! Пустое место. Единственное, что у тебя есть — твой прибор, который, извини, мне тоже уже стал надоедать. Я не хочу быть с тобой и никогда не хотела, а девку я убрала только для того, чтобы мужу было не к кому от меня уходить, понятно? Теперь, когда эта псевдомонашка загремит в места не столь отдалённые, он непременно передумает меня бросать. Когда поймёт, с кем связался и чем она промышляет. Ах, да, — зло хихикнула, — не промышляет, конечно. Но ведь об этом никто и никогда не узнает, потому что её уже замели!

Тарханов сидел молча, сжав руль так крепко, что казалось, тот просто хрустнет от напора. Он не перебивал, не переспрашивал, не сыпал доводами. Да он даже ни разу не взглянул на неё, пока она всё это говорила. Он просто сидел и смотрел на засыпанную грязным снегом ленту дороги, сомкнув плотно обветренные губы.

Всё, сказала, словно гора с плеч. Дарина была рада, что наконец-то поставила точку. Пусть не так, как хотела, но это даже к лучшему. С таким как он нужно рвать окончательно, не оставляя ни шагу для манёвра. Ничего, переболеет, перебесится, женится на какой-нибудь стрипухе — в клубе богатый выбор подходящих ему невест. Всё у него будет отлично. А у неё тем более. Теперь точно уж будет.

— Я догадывался, что ты та ещё тварь, но чтобы быть настолько циничной… — проговорил Тарханов, и от его тона у Дарины буквально пошёл мороз по коже. Проявилось ощущение… не самое приятное. Очень тревожное.

— Думаю, нам стоит прекратить этот бесполезный разговор, мы всё уже друг другу сказали. Остановись, я здесь выйду.

— …циничной и жестокой, — продолжил Рустам, пропустив её просьбу мимо ушей. Не только не остановившись, но и ощутимо увеличив скорость. — Думаешь, я настолько дебил, что не понимал, как ты мной манипулировала всё это время? Всё я понимал, но просто как последний кретин любил тебя. И люблю. Даже зная, какая ты сука, всё равно люблю.

Дарина перевела взгляд на спидометр и ужаснулась — почти 150… Хорошо, что они в какой-то клоаке за городом и движения здесь совсем нет. Так же и в кювет улететь недолго.

— Сбавь скорость, придурок! Слышишь меня? Сейчас же!

— Ты все жилы из меня вытянула, а я терпел, ждал, что ты всё-таки меня полюбишь. Надеялся до последнего! — потрескавшиеся губы расплылись с лихорадочной улыбке. — Я хотел поверить тебе, что ты всё-таки уйдёшь от мужа. Понимал, что не будет этого, но верил. Думал, что, может, когда ты поймёшь, на что я ради тебя способен, ты осознаешь, насколько глубокие мои чувства и сделаешь правильный выбор. Твой муж сделал бы такое ради тебя? Или кто-то другой? А я сделал! Перешагнул через себя и сделал! Даже зная, что рано или поздно меня заметут — всё равно не смог отказать. Моя любовь к тебе — это какое-то проклятье, Дарина. Проклятье, ни что иное… Мои к тебе чувства — не от бога, они от дьявола. Ты сама — от дьявола. И с этим нужно что-то делать.

Глядя, как его нога уверенно топит педаль газа, Дарина едва не лишилась чувств.

Вцепившись заледеневшими пальцами в рукав его куртки, истерично, путаясь в словах, зашептала:

— Рустамчик, милый, дорогой, пожалуйста, давай остановимся и поговорим обо всём спокойно! Да, я погорячилась, разозлилась на тебя, что ты взялся отчитывать меня за ту девку. Я всё осознаю́, правда. И, конечно, я не собиралась тебя бросать, так, решила вывести на эмоции, не более… Ну куда я от тебя денусь? Ты же знаешь, что я люблю только тебя. Нажимай на тормоз, давай. Остановимся, всё обсудим.

Рустам резко дёрнул плечом, смахивая её руку, всё сильнее и сильнее набирая скорость.

— Прости, Дарина, я слишком сильно люблю тебя. Я должен тебе помочь.

— Помочь… в чём?

— Обрести покой.

***

— Да-да, хорошо, я понял, подожду, — Марк сбросил вызов и небрежно кинул телефон на незастеленную кровать.

После, сняв пиджак, устало опустился на кресло и с силой надавил кончиками пальцев на виски. Целый день словно белка в колесе, а на выходе толку ноль. К Злате его не пустили — пока не положено. И не помогло ничего: ни уговоры, ни угрозы, ни даже взятка.

Хотя нет, толк пусть небольшой, но всё-таки был — ему удалось связаться с секретарём самого лучшего в столице адвоката, который на подобных делах собаку съел. У него девяносто восемь процентов выигранных дел, а клиенты его, между прочим, в большинстве своём все сплошь отпетые подонки. Он определённо выиграет дело Златы, пусть даже для этого потребуется выложить действительно круглую сумму, всё равно, главное — вытащить Злату из этого кошмара. Марк даже представить боялся, как ей там сейчас одной! Наверняка ей там дико страшно.

Как-то в девятнадцать лет он напился с друзьями в ночном клубе, после чего они всей гурьбой решили покататься по ночному городу и, конечно же, врезались в первую попавшуюся автобусную остановку. Благо, время было позднее и внутри никого не было, никто не пострадал. Парни хотели смотаться по-тихому, но откуда ни возьмись нарисовалась полицейская машина и упекла сопротивляющихся тусовщиков в "обезьянник".

И он, мужик, и то чувствовал брезгливость и даже некий страх, находясь в одной камере со смердяшими алкоголиками и кончеными торчками. Он сидел там всего несколько часов, но воспоминания были яркими, словно вчера. А тут девушка! Да она наверняка в шоке. Плачет, наверное…

Марк ударил кулаком по подлокотнику и резко подорвался, меря бесполезными шагами комнату.

Как бы он хотел сейчас быть рядом с ней, чем-то помочь, утешить… Просто пообещать ей, что всё будет хорошо. Что он её обязательно вытащит! Как именно — пока что он не имел понятия, но знал, что приложит для этого все усилия.

Если этот прославленный Гозман не сможет взять их дело, то он найдёт ещё кого-то. Секретарша пообещала, что Гозман обязательно перезвонит ему, как только приземлится в Домодедово, как назло именно сейчас он прохлаждается где-то в Лондоне. Любуется Биг-Беном, пока его женщина сидит в каталажке за то, чего не совершала!

Его бесило, что он ничем не может ей помочь! Связей в этой сфере у него никаких не было. У отца — да, связи были везде, он прожил долгую и не совсем честную жизнь, было время, когда у него главный прокурор города с рук ел. Но отец хоть и пообещал "позвонить куда надо", до сих пор не вышел на связь. С самого утра. Стало быть, передумал помогать. Ну и чёрт с ним, Марк решил, что справится со всем сам! Осталось только дождаться звонка от Гозмана… Где его только носит!

Когда раздалась мелодичная трель, Марк, едва не сбив низкий стеклянный стол, рванул к валяющемуся на кровати телефону.

Это был не Гозман и даже не его секретарша. Это был отец.

— Да!