Непорочная для бандита. Я тебя сломаю - Ада Ридель

– Спасибо за подсказку, – ехидничает Артур рядом. Он тянется рукой за спину и достаёт оттуда пистолет. Впервые вижу его так близко. Он на свадьбу его притащил!

Зажимаю рот руками и чуть не вскрикиваю. Вспоминаю мужчину в больничной палате и ярко красные пятна. И сейчас это оружие слишком близко. Пробуждает воспоминания. Я не хочу видеть крови. Как ту самую, из-за которой до сих пор снятся кошмары. – Мы закончим это быстро и всё сделаем за тебя.

– Не пытайтесь, – прикрывает уверенно глаза, несмотря на пушку в свою сторону. Это либо смелость, либо безумство. – У нас есть определённый шифр. Было бы слишком легко, убив меня, сообщить всё людям господина Климова. Тогда вся эта игра была бы слишком скучной. А после смерти Виктора всё осталось забытым.

Игра?

Для них всё - это игра?!

Я могу потерять ребёнка из-за этих психов! И из-за физического контакта и из-за морального! Я и так стою еле-еле на ногах и надеюсь, что Артур что-нибудь придумает!

А для них это игра! Глупая, смертельная и опасная! И забавная!

Слёзы подступают к глазам, и едва не всхлипываю вслух. Хочу разрыдаться и упасть на колени.

– Чтобы облегчить вам задачу… Поцелуй можно сделать во время брачной ночи. Но она обязательна. Таково условие. Я не буду смотреть весь процесс. Если понадобится, выйду, но мне нужно удостовериться, что половой акт состоялся.

– Мне нельзя! – в панике выкрикиваю, только услышав эти слова. Что за чушь он несёт?! – Я беременна, и врач запретил мне секс!

Я готова только на глупый поцелуй. Всего на секунду. Касание губ. Но и только. Дальше я не пойду, как бы больно мне не было. Ребёнок будет в опасности.

Юрист хмурится, и я надеюсь, что сейчас он скажет другие условия. Более безопасные для нас.

– Тогда регистрацию надо перенести, – делает заключение, от которого руки опускаются вдоль тела. Либо бойся, что за тобой придут, либо… Есть шанс потерять ребёнка. – Я не могу подтвердить условия, если они не будут выполнены.

– Вот же мрази, – шипение рядом подавляет сильнее. Если уж Артур не знает, как этого избежать, то я тем более. Голова отказывается генерировать идею. – Ладно. Хрен с тобой.

Мои глаза округляются до предела. Не от слов. А от стальной хватки на руке, тянущей меня на себя.

Миг, и Артур укладывает меня на деревянный стол. Нависает надо мной. А я не могу поверить в то, что вижу.

Он ставит под угрозу жизнь ребёнка взамен на это завещание. И с одной стороны, я не знаю, как поступила бы сама. На его месте. Либо вечная бойня и драки… Всю жизнь. Либо вероятность выкидыша.

А я почему-то уверена. Он будет. Я не возбужусь, Артур войдёт силой. И я надломлюсь. Сломаюсь. И конец моим хлипким нервам. И так на пределе.

Я не успеваю сказать и слова. Возмутиться. Алиев дёргает за кружевное бельё под огромным количеством слоёв юбки. Так сильно, что кожу режет. Отдаётся такой же болью, которая последует через несколько секунд. Нет. Не такой. Ещё сильнее. Адской. Невозможной. До криков и хрипоты в голосе.

Артур копошится там внизу. Ширинка с привычным звуком опускается вниз, а штаны с пряжкой ремня, что лязгает об пол, летят туда же.

А меня будто парализует.

Вижу, как юрист берёт телефон в ладонь без некоторых пальцев, кликает по дисплею. Для отчёта своим? Он без камеры и точно нас не снимет.

Но это ли сейчас главная опасность?

Нет. Совершенно не она.

Как и сказал сегодня с утра Артур…

Главная опасность – он.

И был прав.

Потому что Алиев прижимается ко мне всем телом. А я сжимаюсь. И стараюсь не думать о том, что будет дальше.

Смыкает ладони на талии. Кожу обжигает во всех тех местах, где он меня касается. И через одежду.

Чувствую его там. Внизу. Его каменный член. Которым он сейчас лишит меня всего. Ребёнка. Смысла жизни. Стремления жить. И подарит только боль. Чёрт с ней, с физической.

Моральную. После которой… Я точно наложу на себя руки.

Утыкается мне им в сухое, но горячее лоно.

– Я уйду, чтобы вы настроились.

Артур сейчас возбуждён. И это заставляет ненавидеть его сильнее. Как можно хотеть девушку, когда лишаешь своего ребёнка жизни? Он ведь убьёт его. А следом и меня.

Чудовище. Животное. Извращенец.

Прикрываю глаза и не замечаю, как по вискам скатываются мокрые слёзы.

Мои пожизненные спутники жизни.

– Стой здесь, падаль, – раздаётся хриплый голос над моим лбом. А мне уже всё равно. Я жду толчка, который принесёт мне боль. Не могу и сопротивляться. Смысла нет. Это конец. Конец моей маленькой жизни. – Терпи, неженка.

Только сильнее зажмуриваюсь. Хоть и слова звучат успокаивающе.

Впервые в жизни.

Но толку?

Толчок.

Артур бьётся бёдрами вперёд.

Закусываю губу до крови и жду, когда нестерпимая боль пронзит тело.

Стискиваемые зубы перекрывают жжение между ног. Боюсь их разжать, но всё же не выдерживаю.

Но боли я не чувствую. Распахиваю от удивления глаза и постанываю. Опять же… От шока.

Я не чувствую Артура в себе. Но эти толчки, член, касающийся моего лона – присутствует.

Пытаюсь понять, в чём дело.

И осознаю спустя несколько секунд заторможенным мышлением…

Он в трусах. Имитирует в меня толчки, не входит, но испытывает. Делает противно, но… Не таранит моё тело огромным членом, из-за которого все стенки потом кровоточат и горят.

Его прикосновения заглушаются в удивлении, изумлении и… благодарности.

Он не стал входить. Хотя ему легче было сделать именно это. Он ведь хочет. У него не получается с другими девушками, а здесь… Бери – не хочу. Никто не остановит. Но он и в такой ситуации находит выход.

И наш малыш…

Облегчение обволакивает меня, несмотря на то, что Артур продолжает свои движения.

С ним всё будет в порядке. С моим малышом.

И всё же Артур лгал мне. Когда говорил, что ему плевать. Нет. Был бы он отбитой скотиной… Вошёл бы в меня. Полностью. До звонкого шлепка яиц.

А здесь…

Артур резко наклоняется ко мне. Задерживаю дыхание и не дышу. Очень близко.

Это для… Поцелуя? На который мне сейчас плевать. Отчего-то. Я всё ещё парализована и не могу и пошевелиться. И вряд ли почувствую сейчас что-то мерзкое или панику.

Алиев почти прикасается своими губами к моим, но перед этим шепчет несколько слов.

А я их и не слышу. Как в тумане. Уши перекрывает невидимым барьером.