Без лица - Хари Кунзру

Рот мисс Гарнье округляется в маленькое оскорбленное «о», и она резко поворачивается к нему спиной. Бобби, проклиная себя, хватает ее за руку. Она пытается освободиться и яростно смотрит на него. Он призывает на помощь свой лучший, самый нежный взгляд.

— Простите меня.

— Пусти!

— Простите. Я не хотел вам грубить.

— Вполне возможно.

Ее решимость ослабевает. Она немного расслабляется в его захвате.

— Пожалуйста, отпусти мою руку.

Бобби отпускает ее. Вместо того чтобы уйти, мисс Гарнье делает шаг к нему. Она благоухает каким-то удушающим парфюмом из апельсиновой воды, и он отклоняется назад, выгибая спину над стойкой, — в поисках свежего воздуха.

— Ты очень плохой, — сообщает она. — Я думаю, ты уже очень плохой.

— Уже?

Она нетерпеливо цокает языком.

— Только очень молодой.

Рука с сигаретой гладит его щеку, едва не задевая глаз. Она призывно улыбается ему и готова продолжить, но какой-то мужчина бесцеремонно похлопывает ее по плечу. У него кирпично-красное лицо в оспинах.

— Пойдем, Диана, или как там тебя. У меня мало времени.

Он зыркает на Бобби. Мисс Гарнье моргает, но складывает губы в улыбку:

— Разумеется, дорогой. Я уже иду.

— Диана, как ее зовут? — молит Бобби. — Скажите мне, как ее зовут!

Она смотрит на спутника, который стучит по циферблату часов. Затем поворачивается к Бобби. Неожиданно она кажется ему бесконечно усталой, вся архитектура ее лица — на грани коллапса.

— Ее зовут Лили Пэрри. А я — не Диана. Я Дэльфина.

Бобби кивает. Она еще раз произносит свое имя, разделяя слоги. Дэль-фи-на. Затем уходит, полувытолкнутая из бара своим нетерпеливым мужчиной. Мгновение спустя Бобби уже забывает о ней, зачарованный Лили Пэрри.

Она совершенна. А Бобби, разумеется, не единственный, кто так думает. Кажется, сам бар слегка изменил расстановку вокруг нее: колонны наклонились вперед, поручни изогнулись а стулья выстроили своих оккупантов в шеренгу. Мужчины за ее столом нагнулись к ней, будто склоны гор, одетые в смокинги. По всему битком набитому главному залу и на террасе заняты все выгодные точки, где наблюдатель мог бы стоять, непринужденно покуривая. Это занятие — наблюдение — представляется настолько модным, что несколько мужчин, при других обстоятельствах прислонившихся бы куда-нибудь или занявших шезлонги, вынуждены прогуливаться и прохаживаться, что в ограниченном пространстве бара «Гринз» субботним вечером — определенно второсортное удовольствие.

Что касается мисс Пэрри, внимание ее не беспокоит это привычная атмосфера. Напротив, она надеется вскоре получить еще больше внимания, и в более формальной обстановке, — если этот старый живодер Мешка сдержит слово и спонсирует ее музыкальное шоу. Так что, когда она, по пути в дамскую комнату, удивляется поклону молодого человека, дело не в поклоне как таковом, а в его вызывающей театральности. Будто в насмешку над ней. Когда она выходит, он делает то же самое. Невероятно! Естественно, она его целиком и полностью игнорирует.

Очевидно, ее техника осаживания нуждается в шлифовке, поскольку в последующие две или три недели мисс Пэрри достаточно часто приходится удивляться аналогичным образом. Эпидемия тайных поклонов охватывает весь Бомбей. Поклонник без малейшего предупреждения появляется в Виллингдоне, в яхт-клубе, под сводами Рэмпарт-Роу, и даже выскакивает из-за пальмы, когда она едет на вечеринку. Лили Пэрри ведет необычайно насыщенную общественную жизнь, и всюду, где бы она ни появилась, люди ей рады. Но всему должны быть пределы, даже подхалимству. Мальчик хорош собой, но воплощает нечто такое, что она не желает впускать в свою жизнь.

Для ведения неуклюжей кампании по ухаживанию Бобби задействовал всю свою сеть. Им завербованы слуги, носильщики, швейцары, тонги и легионы мальчишек. Шансы на случайную встречу обеспечивает простой прием-следование за Лили по пятам от самого ее дома, миленькой виллы на Малабар-Хилл, одолженной каким-то родственником губернатора. В историческом аспекте, по сообщениям его информаторов, она приехала в Бомбей два года назад как невеста какого-то незадачливого гражданского чиновника. Помолвка была вскоре расторгнута, и Лили быстро приобрела репутацию, говоря словами одного из конторских служащих в «Уотсонз», «самой знаменитой юной леди Бомбея». Это положение выглядит прибыльным. Несмотря на то что жокей Тедди Торренс тратит большую часть своих выигрышей на то, чтобы озолотить свою Лили, с его подарками более чем успешно конкурируют гостинцы некоего полковника Марсдена, а дары мистера Баррета, правительственного подрядчика, вероятно, превосходят те и другие. К несчастью для Торренса, это еще не полный обзор поля боя. Расточительные подарки Геблера, ослепленного страстью немецкого судовладельца, полностью затмевают его «лошадиные» безделушки, а на фоне абсурдной щедрости Раджи Амритпура их вообще едва ли стоит учитывать. Время от времени даже сэр Парвез Мистри по прозвищу Мешок вносит вклад в благосостояние Лили. Если бы я был Торренсом, заключает Бобби, я бы приуныл.

Странным образом он не применяет ту же логику к самому себе. Познав большую часть того, чему Фолкленд-роуд может научить по части романтики, он (по крайней мере, в последнее время) всегда делал это с позиций незамутненного ума. Любовь, истинная любовь, никогда к этому не примешивалась. Тем не менее, когда он смотрит, как Лили Пэрри смеется, или созерцает ее великолепную шею и алый, купидоновым луком, изгиб ее губ, он чувствует, что любовь — настоящее имя тому, что он переживает. Это, полагает он, отличает его от остальных людей. Все эти раджи, подрядчики и прочие старые твари должны подкреплять свои амурные дела подарками, потому что — рассуждая логически — в противном случае у них не было бы шанса. Любовь — не для них. Они слишком тупы, чтобы видеть ее. Напротив, для него поход за Лили будет простым. Все, что от него потребуется, — попадаться Лили на глаза достаточно часто, остальное произойдет само. Его голова полна романтических поездок в каретах, зашифрованных знаков веером, будуаров (что бы это слово ни значило) и других вещей, по мелочам собранных из романов, пылящихся на книжной полке миссис Макфарлэйн.

Однажды, следуя за ней по пятам, он решает, что Лили уже готова для разговора. Тедди Торренс готовится скакать третьим номером на Озорнице, второсортном арабском скакуне Мешка. Совместив подкуп и наглость, Бобби получил доступ на ипподром, в ряды для членов клуба, где Лили беседует с группой английских любителей скачек, каждый из которых (естественно) борется за ее внимание. Один держит ее бокал с шампанским, второй — зонтик, третий — сумочку; тем временем Лили поправляет новую шляпку. Четвертого отправили на поиски зеркальца, которое уже не понадобится к тому времени, как его принесут, а пятый, несмотря на присутствие плотной кучки посыльных, настоял на том, чтобы самому принести ей стакан воды со льдом. Неожиданно Лили вспоминает, что следует посмотреть на забег, и, покапризничав из-за того, что никто не счел нужным напомнить ей о близящемся испытании для милого Тедди, она ведет рой своих трутней вверх, на трибуну. Следуя за ними, Бобби чувствует себя уверенно. Шахид Хан сшил ему новый модный костюм. Галстук (шелковый, пурпурный) — тоже новый. Нужно только поймать момент. Разве он может проиграть?