Счастливый город. Как городское планирование меняет нашу жизнь - Чарльз Монтгомери

Что притягивало людей? Стараясь найти ответ на этот вопрос, Гейл фиксировал каждую мелочь. Когда на улице установили новые скамейки, Гейл начал считать, сколько людей ими воспользовалось. Они оказались кладезью статистической информации. Скамейкой напротив цветочной клумбы пользовались в десять раз реже, чем той, с которой можно было видеть проходящих мимо. Гейл также обратил внимание, что возле строительных площадок больше людей, чем напротив витрин магазинов. Но когда строители уходили, толпа зевак тоже рассеивалась. Гейл сделал вывод, что людям интереснее наблюдать за тем, чем занимаются другие, чем любоваться на цветы или модные вещи. Его заключение кажется очевидным, но по тем временам оно было революционным: «Больше всего людей притягивают, заставляют остановиться и задержаться другие люди. Самый сильный магнит в городе — человеческая деятельность».

Улицы для людей

Центральная зона Стрёгет в Копенгагене с автомобилями и без. (Фотографии предоставлены Яном Гейлом и Ларсом Гемзё / Gehl Architects Urban Quality Consultants)

По сути, Гейл делал для людских потоков то, что однажды технические специалисты сделали для автомобилей. Благодаря его исследованиям акцент во многих градостроительных вопросах впервые сместился на пешеходов. Так, Гейл рассчитал, что проходимость каждого квадратного метра улицы может составлять около 14 человек в минуту[278]. Если людей будет больше, они начнут сталкиваться и создавать затор. Аналогичный принцип применим ко всем видам движения: «Если расширить дорожное полотно, появится больше автомобилей. Если построить больше велосипедных дорожек, станет больше велосипедов. Если создать больше свободного пространства для людей, придет больше людей и начнется общественная жизнь».

Когда Ян Гейл получил звание профессора Школы архитектуры при Датской королевской академии изящных искусств, власти Копенгагена стали полагаться на результаты его исследований. Они опирались на его данные, чтобы аргументировать постепенную, но неизбежную трансформацию центра города. Ежегодно он отвоевывал у автомобилистов по несколько улиц и направлял часть дорожного бюджета на то, чтобы сделать другие улицы удобнее для пешеходов.

Когда по плотности пешеходного потока Стрёгет приблизилась к своему пределу, муниципальные власти сделали пешеходной узкую улицу Фиолстраде, проходящую к северу через Университетский квартал Копенгагена. А затем — извилистую Кёбмагергаде. Постепенно кружево пешеходных улиц и площадей оплело весь центр города. А поскольку с другими районами они были связаны тщательно спланированной системой велосипедных дорожек, людской поток увеличился еще больше. Многие приходили не по делам и не ради покупок, а просто потому, что здесь можно было «на других посмотреть и себя показать». Здесь кипела жизнь, и это давало толчок к еще большей активности.

Несколько лет Ян Гейл и его коллега из Школы архитектуры Ларс Гемзё документировали все изменения в поведении людей на улицах Копенгагена. Они не только измеряли плотность пешеходного потока и проходимость улиц. Они считали посетителей уличных кафе, тех, кто просто сидел на скамейках или на кромке фонтанов и слушал уличных музыкантов. Они считали людей, праздно гуляющих без определенной цели. Так что они могут утверждать, что, например, с 1968 по 1995 г. число людей, гулявших по улицам Копенгагена, увеличилось более чем в три раза.

В 1968 г. запретили парковку на площади Серого монаха (Gråbrødretorv), небольшой площади поблизости от Стрёгета, в центре которой стоит раскидистое старое дерево. Тем летом местные владельцы кафе установили несколько столиков на улице. Гуляющие присаживались, заказывали пиво и фрикадельки и грелись в лучах северного солнца. Картина казалась очень непривычной. Но это была лишь первая ласточка. Сегодня центр города переполнен уличными кафе: по последним оценкам Гейла, общее число мест в них приближается к 9000. Датские зимы не стали менее суровыми: ветер с Северного моря приносит дожди, слякоть, снегопады, а тусклое солнце прячется задолго до окончания рабочего дня. Но теперь в разгар суровой зимы на площадях Копенгагена можно увидеть жителей, укутанных в шерстяные одеяла, с чашечкой эспрессо. Ян Гейл фотографирует их как наглядное доказательство, что, трансформировав городское пространство, можно изменить и культуру.

Через несколько лет после того, как Гейл начал проводить свои исследования, американский журналист и организационный аналитик Уильям Уайт стал считать людей на улицах и площадях Нью-Йорка[279], используя серийную съемку с временным интервалом и скрупулезную систему обозначений. Анализ поведения людей на улицах и площадях в Нью-Йорке, Мельбурне, Токио показал, что почти всегда они садятся рядом с кем-то, даже если есть возможность побыть одному. Как ни странно, люди даже склонны останавливаться и задерживаться в местах с большой плотностью пешеходного потока. Уайт и его команда неоднократно наблюдали, как люди непринужденно болтают в дверном проходе или на оживленных углах, вместо того чтобы отойти в сторону, словно толкотня вокруг их не смущает.

Если задуматься, в этом нет ничего удивительного. Практически любой из нас в ресторане выберет столик так, чтобы в поле его зрения были другие люди. Жители небольших городов выходят на ежевечерние прогулки. Нам нравится наблюдать за другими, находиться в зоне между незнакомцами и теми, кого мы знаем. Мы не упускаем возможности на других посмотреть и себя показать, даже если не планируем вступать с кем-то в контакт.

Эта тяга к незнакомцам настолько распространена, что, казалось бы, противоречит тяге к уединению, которая в первую очередь стала стимулом для создания пригородов.

Такие места, как Стрёгет, дают важную информацию о роли общественной жизни в городах. Тысячелетиями городская среда стимулировала жителей контактировать с разными людьми, как знакомыми, так и незнакомцами. Когда не существовало замороженных продуктов, телевизора, автокафе и интернета, нашим предкам только и оставалось ежедневно совершать покупки, беседовать, узнавать что-то новое и социализироваться на улицах города. В этом заключалась его цель.

Современные города и развитая экономика создали дефицит социального общения. Человек может удовлетворить почти любую свою потребность, не выходя из дома. Технологии и экономическое процветание заменили общение в магазинах, гостиных и на задних дворах на переписку с помощью компьютеров и смартфонов. Мы смотрим фильмы, не вставая с дивана. Мы выстраиваем новые отношения, невзирая на географические границы. Мы сплетничаем или спорим в чатах. Мы ищем партнера для романтических отношений онлайн. Технологии помогли нам выстроить такое личное пространство, что в нем нет места для людей, которые уже не являются нашими коллегами, членами семьи или близкими друзьями. Показательно даже то, что термин «нейборхуд» теперь всё чаще используется для обозначения группы людей, которые пользуются одними социальными сетями или которым нравится определенный продукт, независимо от того, встречались ли они когда-нибудь лично.