Хтонь. Зверь из бездны - Руслан Ерофеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Остатки церковных даров, ставших после обряда дарами Сатаны, были растоптаны участниками действа во главе со жрецом. Подростки громко улюлюкали, топча бывшие Святые дары ногами – в них явно проснулась страсть к разрушению. Такая игра была им гораздо более понятна, чем декламация вслух каких-то древних текстов, сообразил Артем. Лишь девушка на алтаре оставалась неподвижной и безучастной ко всему.
Затем Козлюк заставил некоторых из присутствовавших отречься от Христа и Божьей Матери, причем отречение это сопровождалось богохульствами с использованием такой отборной русской матерщины, какой явно не знали классические тексты придуманной в Средние века Черной мессы. В процессе гнусного действа Козлюк заставлял подростков заниматься с ним оральным сексом, несмотря на свой обмякший пенис. Как догадался Казарин, они были неофитами, впервые присутствовавшими на такой церемонии, и их было необходимо посвятить в дьяволопоклонники перед… Перед чем, Артем пока никак не мог догадаться. Любопытство – единственное, что помешало ему сблевать в процессе тошнотворной церемонии.
Наконец, судя по лицу Козлюка, которое стало предельно серьезным, и тому, как притихли его адепты, началась самая серьезная часть действа. Подростки вновь накинули на головы капюшоны и выстроились в неровный кружок вокруг алтаря. Кто-то затянул «Ave Satan!», и вскоре все подхватили пение. Эти два страшных слова будто вибрировали в тишине подземелья. Даже Артему частично передался молитвенный экстаз певцов.
Вдруг, по знаку жреца, пение оборвалось. Козлюк сдернул с себя балахон и остался в чем мать родила. Его писюн снова начал набухать.
– Хвала тебе, мой Князь, Владыка неповинующихся, – провозгласил он торжественным, но чуть дрожащим голосом. – Ты – радость и вожделение жизни, которых люди всегда искали! Мы не раз приносили кровавые жертвы во славу твою. Но до сих пор это были мелкие твари, мучения которых – лишь пролог в великом таинстве Порока и Зла! Теперь пришла пора воздать Тебе телом нашим и кровью нашей! Помните, вы, которые здесь собрались: ничто не прекрасно, кроме человека, но самое прекрасное – это женщина! Сегодня великий день! Мы впервые приносим тебе, о, Владыка мира сего, самое прекрасное, что у нас есть. Прими же благосклонно жертву нашу. Пусть будут экстаз и тьма! Пусть будут хаос и смех! Ave Satan!
– Ave Satan! – попугайным эхом повторила за своим вожаком явно передриставшаяся паства.
В руке у Козлюка непонятно откуда материализовался нож. Он чуть приподнял его над алтарем, нацелив прямо в левый сосок беззащитного и прекрасного тела.
К грешникам является ангел мести, легко преодолевает все уготованные ему искушения и побеждает зло с изяществом благородного шевалье Д’Артаньяна.
Кривое лезвие самодельного кинжала подрагивало в дюжине сантиметров от темного, словно запекшаяся кровь, соска жертвы. Короткие пальцы Козлюка с почти исчезающими под кожей ногтями, сжимавшие грубо обтесанную деревянную рукоятку, вцепились в нее сильнее, готовясь нанести удар.
– Тебе, о, великий Сатана, предаю я эту заблудшую душу! – торжественно провозгласил он.
– Эй, Козлюк, штаны надень, сволочь ты эдакая! – прозвучал из мрака звонкий насмешливый голос.
Голозадый жрец дернулся назад. Руки его задрожали, клинок выпал и покатился, звеня, по плитам пола. Козлюк зашарил глазами по стенам подземелья, ища того дерзкого, кто осмелился его окликнуть. Но Артем не спешил выходить из тени и ждал, что случится дальше.
– А ты что за хрен с бугра? – осведомился Козлюк, так и не обнаружив наглеца, прервавшего обряд на самом волнительном месте. Девушка лежала на камне, закатив глаза, и не шевелилась – возможно, Козлюк ее опоил чем-то.
– Я – ангел мщения, спустившийся на днище Злых Щелей нижнего Ада, чтобы воздать тебе за грехи твои, Козлюк, – значительно проговорил Казарин. В школе он любил литературу, и «Божественную комедию» Данте осилил классе в восьмом, кажется. Не все еще забылось.
– А почему тогда ты прячешься в темноте, небесный ангел? – подозрительно поинтересовался Козлюк. – Выйди на свет, расправь свои крылушки-то, не тушуйся!
«Крылушки» сразу напомнили Артему жирного борова с голосом Робертино Лоретти и несколько сбили его с понталыку. Он не сразу нашелся, что ответить.
– Мне и здесь неплохо, – вымолвил он наконец. – Сам пойди сюда, покалякаем за жизнь твою никчемушную. Глядишь, и отпущу тебе грешки твои прегнусные, ежели будешь хорошо вести себя, гнида ты лобковая!
– Какой странный ангел, – саркастически бормотнул Козлюк. – Крылья небось у маклаков на фарцовке подрезал?
– А вот и нет, Козлюк ты вонючий, крылья мои самые что ни на есть всамделишные. Выданы они мне советским нашим народом, вместе с обязанностью защищать социалистическую законность, в том же ведомстве, что и тебе, мерзюк. А ты позоришь их тут, говном пачкаешь, слякоть смердючая! – громко сказал Артем и шагнул из тени.
Сатироподобная морда Козлюка вытянулась, но он быстро совладал с собой и изобразил ехидное радушие:
– Артемка, вот так встреча! Уж кого-кого, а тебя никак не ожидал увидеть! Но рад, рад… Несмотря на то что ты ругаешься такими нехорошим словами – рад. Проходи, мы радуемся любому, кто пришел к нам!
Хотя рожа Козлюка нарочито лучилась радушием, хитрожопые глазки его бегали и все время косили куда-то в сторону.
– Нет уж, спасибо, Козлюк, я как-нибудь в сторонке перетопчусь, – не менее ехидно отвечал Казарин. – Посмотрю, покнокаю, как ты тут с молодежью работаешь, воспитываешь ее в верности заветам ленинским.
– Полно, Артемка, кончай ты эту совдеповскую агитацию, – зловеще вкрадчиво произнес Козлюк. – Тут, внизу, это не там, наверху. Нас тут много, а ты один, и никакой Ленин тебе здесь не поможет. Тут правит бал Сатана! А Ленин там, наверху остался, вместе с остальным совковым дерьмом. Да и коммунистические ритуалы, если уж начистоту, являются не чем иным, как инверсией назарянских таинств – точно так же, как и Черная месса, между прочим! Один нетленный Ильич чего стоит! Это же форменная инверсия Назорея![58] А рассказы про Володино детство и матушку его жидовскую – это ж почти аутентичный образ Богородицы с младенцем! Хотя и с некоторыми необходимыми для нашей любимой совейской власти коррективами. Я уж молчу про то, что Красные уголки, которые есть на любом предприятии, в любом учреждении, в точности копируют «красные углы» для икон в русских избах – даже по названию! Так что мы с тобой, Артемка, можно сказать, с пеленок только и делали, что поклонялись Князю мира сего – хотя и на свой, атеистический лад. Все эти марксизмы-материализмы – это же и есть учение Сатаны, только слегка завуалированное, чтоб дурачки не догадались. Но мы-то с тобой не дурачки, Артем, и я знаю, что ты в глубине души полностью согласен со мной. Мы с тобой никогда друг другу не переходили дорогу. Но если ты хочешь ссоры, то остерегись! Сатана не Бог, он никогда и ничего не прощает!