Экзорцисты - Джон Сирлз

– Давайте поскорее вернемся домой, – всякий раз отвечала мама. – Я в порядке.

Так, делая бесконечные остановки, мы на рассвете добрались до нашего дома. Мама устало отстегнула ремень и вылезла из машины. Я разбудила Роуз, и мы последовали за ней. Отец взял маму под руку и повел к двери, где нашел конверт, стоявший на ручке. Он прочитал адрес и засунул его в карман.

Мама вошла первой, сразу направилась в темную кухню, и я услышала, как она наливает в стакан воду. Роуз устремилась вверх по лестнице. Отец вместе с чемоданами стал подниматься на второй этаж вслед за ней. Я же прошла по гостиной, зажигая свет. Когда я закончила, отец уже спустился вниз с письмом в руке. У него было мрачное лицо, я не удержалась и спросила, что случилось.

– А?

– Что-то не так? Ты выглядишь встревоженным.

– Все хорошо, ангел мой.

Мне бы не следовало спрашивать, кто оставил письмо, но я устала после долгой ночи без сна и не удержалась.

– Это? – Он приподнял письмо. Его обычно аккуратно причесанные волосы растрепались, и я видела в его глазах усталость. – От журналиста. Сэма Хикина. Я согласился дать ему интервью для книги.

Мы оба почувствовали мамино присутствие и обернулись – она стояла между кухней и гостиной. Теперь, когда мы вернулись домой, я ожидала, что она положит куклу, но мама продолжала держать ее на руках.

– Что там с Сэмом Хикином?

Отец сложил и засунул письмо в карман.

– Мы можем обсудить это позднее, когда ты будешь лучше себя чувствовать.

– Я прекрасно себя чувствую, – сказала мама, но подошла к дивану и села с Пенни на коленях. – Только немного отдохну здесь.

– Разве тебе не будет удобнее в собственной пос-тели?

Она наклонилась вперед и закрыла глаза.

– Да, конечно. Но мысль о том, чтобы подняться по лестнице… Не сейчас. Ты иди. Я приду через минутку.

– Ты уверена? – спросила я.

– Сильви, милая, это ты? – спросила она, не открывая глаз, и мне вдруг показалось, что она ослепла и движется по миру на ощупь. – Что ты здесь делаешь? После такой ночи тебе следует отправиться в постель.

– Сейчас я пойду, но ты меня беспокоишь.

– Не нужно. Ложитесь, и спокойной вам ночи.

Я посмотрела на отца, он после коротких колебаний поправил подушки, чтобы мама могла лечь. Когда она устроилась поудобнее, он накрыл ее одеялом. Вместе с Пенни. Наклонившись, отец поцеловал маму в лоб.

– День был тяжелым для всех нас, но в особенности для тебя. Отдыхай.

Я прошла по комнате, выключая лампы, которые только что зажгла, и опуская шторы. Когда гостиная погрузилась в темноту, я подошла к маме и тоже поцеловала ее в лоб, стараясь держаться подальше от Пенни. Мамина кожа не была горячей или влажной, как я ожидала, – она оказалась прохладной и сухой.

– Спокойной ночи, ма, – прошептала я.

– Спокойной ночи, милая. Спасибо, что ты такая хорошая дочь.

Ее слова заставили меня вспомнить свою ложь о том, что официантка не трогала Пенни. А еще о Дот и о том, как я помогала Роуз, чтобы спасти свой доклад.

– Я не всегда бываю хорошей.

– Нет, ты всегда хорошая, – слабым голосом возразила она. – Ты нас никогда не разочаровываешь, Сильви. А теперь иди спать.

Мы с отцом поднялись наверх, обнялись на прощание и разошлись по своим комнатам. Я улеглась на кровать и мгновенно заснула. Но через час или два лучи утреннего солнца проникли в окно и разбудили меня. Еще не до конца проснувшись, я лежала и смотрела на полку над письменным столом. Я была слишком маленькой, когда дядя подарил нам с Роуз лошадок, и ничего не помнила. Но отец рассказывал, что Хоуи часто посещал ипподром, расположенный рядом с его квартирой в Тампе. Он редко много выигрывал, но, когда такое случалось, покупал несколько лошадок в специальном магазине. Дядя Хоуи опасался, что продаст лошадок, когда ему потребуются деньги, поэтому отдавал их нам. Отец не одобрял страсть брата к игре, но ему нравились эти лошадки, в особенности после того, как он увидел, с какой любовью я к ним отношусь.

Но в то утро, после возвращения из Огайо, кое-что изменилось.

Я выбралась из постели, пересекла комнату, пододвинула стул и встала на него.

Когда я увидела, что стало с Сабриной – безупречно белым пони с голубыми стеклянными глазами и хвостом из настоящего конского волоса, – которую вспомнила Роуз, я открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Потянулась к черному пони с могучими мышцами и зелеными глазами. Эсмеральда – Роуз назвала и ее. Я держала обеих лошадок за животы и смотрела на их оторванные конечности. Тщательно вырезанные ноги, суставы, копыта устилали ковер. Я слезла со стула и стала подбирать кусочки, с каждым мгновением чувствуя, как меня все больше охватывают гнев и удивление.

Первым делом я подумала о сестре. И все же я не могла себе представить, чтобы она незаметно пробралась в мою комнату и сделала такое без всякой на то причины. Еще менее вероятным кандидатом являлся отец. К тому же он спал в соседней комнате и у него не было ни малейших поводов для того, что портить моих лошадок. Я прислушалась и уловила его легкий храп. Ну а мама наверняка все еще лежала на диване, внизу, в гостиной, там, где мы ее оставили. Она сказала, что у нее нет сил, чтобы подняться по лестнице в свою спальню. Тут я подумала о кукле. О Пенни, которую обнимала мама. О том, как она улыбается своей безмятежной улыбкой и ее пустые черные глаза изучают наш дом. Ей пришлось проделать длинный путь, а с собой она принесла лишь отпечатки пальцев на шее и изящный золотой браслет на запястье.

На извивающейся лесной тропинке стояли люди с поднятыми вверх руками. Хикин велел мне говорить шепотом и идти тихо, чтобы их не побеспокоить. Когда мы вышли на открытое пространство, он остановился и опустился на колени, чтобы расстегнуть молнию на своем вещевом мешке, а я смотрела на его черные волосы с седыми прядями. Его тонкие пальцы были широкими и плоскими на концах, словно кто-то расплющил их молотком. Он вытащил небольшой целлофановый мешочек и протянул мне.

– И что я должна делать?

– То же, что и другие. Насыпь немного на ладони и подними их вверх.

Я высыпала зернышки себе на ладони, затем он сделал то же самое, после чего убрал мешочек обратно.

– Помни, – сказал он, глядя на меня узкими глазами на застывшем лице. – Ты должна оставаться совершенно неподвижной и молчать.

Он поднял руки, и я последовала его примеру. Хотя на мне были свитер и куртка, которые я достала из шкафа прошлым вечером, когда он в первый раз позвонил, у меня по спине пробежал холодок.

– И моя мама так делала?

– Да, так, как я тебе сказал.

– Когда вы с ней приходили сюда?